Ну и нахальство у воров! Стоит сейчас разбить стекло, и через минуту здесь будут милиционеры. А может, и правда грохнуть кулаком в окно? И все быстро закончится. Только чего он этим добьется? Ведь теперь, вдобавок к предыдущим обвинениям, – он еще и грабитель.

– Ты чего, студент, заснул? – недовольно прошипел Есенин. Из мрака слышались мягкие щелчки вскрываемых касс.

Заколов вздрогнул. Куривший милиционер повернулся, бросил окурок и скрылся в здании. Его фигура показалась Тихону смутно знакомой.

– Уже начинаю, – шепнул Тихон и нащупал приготовленные отмычки.

Все оказалось так, как во время тренировок. Расшатанный английский замок долго не сопротивлялся и спасовал перед дилетантом. Тихон даже удивился и был немного горд собой.

– Готово, – отчитался он перед учителем.

– Бек, закругляйся. Тут одна мелочевка. Мы не за этим пришли, – остановил напарника Есенин. – Показывай, где сейф.

Огромный Бек на удивление бесшумно и быстро оказался рядом с Заколовым. Он подтолкнул Тихона внутрь открытого помещения. Они оказались в коридорчике, по обеим сторонам которого виднелось несколько закрытых комнат.

За спиной закрылась дверь, кромешная темнота окутала все вокруг, тяжелая рука Бека легла на плечо Тихона. Ледяной холод объял Заколова, словно он шагнул в морозильную камеру. Он ощущал себя глупеньким барашком, который попал в лапы огромного мясника. Сейчас Бек достанет нож и…

Луч света прорезал пыльный мрак.

– Куда? – спросил Есенин. Фонарик в его руке ощупывал двери.

– Здесь, – влажно дохнул в затылок Заколову Бек, когда луч света уперся в железную дверь.

Есенин склонился над личинкой сувальдного замка.

– Сигналку выруби, – шепнул он.

Бек припер Тихона к стенке и перекусил какой-то провод.

– Все в ажуре, – доложил он.

– И у меня. – Есенин мягко хрустнул отмычкой в замке и потянул тяжелую дверь. – Думают, если загородились толстым железом, никто не залезет, – усмехнулся вор, ступая внутрь кабинета.

Все трое оказались в комнатушке без окон, основной достопримечательностью которой являлся массивный сейф.

– Здравствуй, Клава, – Есенин с любовью разглядывал железную громадину. – Эту бабенку я возьму.

– Почему, Клава? – просипел Бек.