— Пойду и все. На палубе есть дверь, ведущая в офицерские каюты. Вход не охраняется. Но если кто-то попытается остановить меня, его придется убрать.

— У вас будет оружие?

— Разумеется.

— Гранаты, ракетницы с патронами и пистолет — не так-то просто пронести все это на корабль…

— В пальто с большими карманами? Элементарно.

— А вдруг дело осложнится тем, что кто-нибудь возьмет да и не подчинится капитану. Мисс Виккерс к тому времени уже выбросит капсулы. С ней все будет в порядке, ее не найдут, о ней ничего не узнают. А вы останетесь на корабле козлом отпущения, и не видать вам вашего Альвертона как своих ушей.

— Я был бы круглым дураком, если бы не подумал об этом. Конечно, меня могут оставить на бобах, и ничего тут не попишешь. Собираясь на дело, я поставлю в паспорте американскую въездную визу. Она будет моим последним шансом. Тогда мне придется скрываться у мисс Виккерс в надежде добраться до Нью-Йорка. Однако если вы считаетесь с такой возможностью и беспокоитесь — что ж, самое разумное, отменить всю операцию. Я буду только рад. Неужели я вам так дорог?

Мандель пожал плечами:

— Нет. Но на всякий случай нужно обыграть и такой вариант.

— Вы беспокоитесь, что я могу заговорить, пытаясь облегчить свою участь?

Мандель и глазом не моргнул:

— По-моему, вам не удастся нас предать. Чтобы выдать человека, нужно назвать хотя бы его настоящее имя, адрес. Так или иначе вы не собираетесь предавать Бернерса или мисс Виккерс? В общем, это праздный вопрос. Мне кажется, вы не станете спасать свою жизнь таким способом. Если что-то случится и вы окажетесь у них в руках, вам останется только одно — пистолет. Я думаю, вы знаете, что с ним делать. Не так ли?

— Может быть.

Рейкс допил бренди. В мыслях у него не было сомнений насчет этого «может быть». Обдумывая в последнее время план, он часто останавливался у этого пункта. Каждая операция должна предусматривать возможность неудачи. Рейкс давно уже понял: если такое случится, у него не останется ничего, ничего из того, что дорого ему сейчас. Несколько месяцев назад, когда они с Бернерсом отошли от дел, он думал точно так же. Увидев на пороге своего дома полицию, Рейкс застрелился бы. Если на корабле дело сорвется и надежды на свободу не будет, он сделает то же самое.

Бернерс встал и заговорил впервые за весь вечер:

— Провала быть не может. При определенных обстоятельствах поведение людей можно предсказать. И это — ключ ко всему. Операция сразу же пойдет как по маслу, потому что за нею будет стоять власть капитана. И давайте поставим на этом точку. — Он взглянул на Бенсона: — Когда лучше приехать во Францию и поработать с вертолетом?

— Через две недели все будет готово. Не можем же мы просто сходить в магазин и купить вертолет. Для такого дела, во всяком случае. Дом в Бретани тоже просто так не снимешь. Но у нас много времени. Еще не кончился март…

Рейкс отвернулся и смотрел в окно, на реку, на машины, снующие по набережной. Черноголовые чайки рылись в грязи, голуби ворковали над коричневой водой в расселинах моста Ватерлоо. Он вдруг ясно вспомнил речку, вспомнил, как форель, раскрыв пасть, выпрыгивает из воды и хватает мошку…

Мандель подошел к Рейксу со словами:

— Неплохой план. Я уверен, он сработает. Вам, конечно, будет труднее всего, но я верю в вас, как в самого себя. Поверьте, мне очень жаль, что все так получилось.