Итак, я привел его домой и сразу в бар. Это моя гордость. От французского коньяка еще никто не отказывался… Выпили, расслабились немного. Он ждет, что же будет дальше. А я не тороплюсь, мне ведь надо любопытство пробудить. Про это я, кажется, уже рассказывал? Представляюсь писателем. У меня творческий тупик. Исписался, в тираж вышел. Нет свежих идей.

– Ну а при чем тут я? – все как один задают этот вопрос. Уж не знаю почему.

– Понимаете, не бывает так, чтобы человек ни с того ни с сего отправился на Бруклинский мост. Наверняка, он находится на крутом вираже судьбы. Есть что-то, что довело его до отчаяния. Сюжет. Я ищу сюжет, хватающий за душу, леденящий кровь. Не отпускающий…

И так далее.

– Все, что я прошу – изложить свою историю. Письменно. Не умеете складно писать? Не страшно, вместе отредактируем. А потом свободны. Длинная история, говорите? Я никуда не спешу, вы, как я понимаю, тоже. Уютная комната, хорошая еда, французский коньяк. Все к вашим услугам.

Коньяк действует безотказно. Вот и Патрик Уильямс… Что вы говорите? С его слов, я документов не видел. Меня не волнует подлинность имен. Какая мне разница? Хорошо. Что? Бизнес? Можно еще чашечку? Спасибо, господин комиссар, мистер инспектор.

Да. Ну вы мужчина… Женские романы не читаете и слава богу! Но может, слышали об Элизабет Грипс? Или Шейле Гриншоу? Не важно… Это самые известные имена… А есть еще добрая сотня только в Америке. Представляете, обо всем уже написано, все сюжеты выдуманы. Остался лишь один пока не иссякший источник. Жизнь. Я не имею права называть имена моих клиентов, точнее клиенток (ведь все они женщины), но у меня их несколько десятков. Они покупают у меня сюжеты. Я не запрашиваю больших денег, предпочитаю иметь свой процент с продажи книг, и должен вам сказать, дела идут неплохо. Это бизнес. Да… На самом деле я одинок и не нуждаюсь в деньгах. Мне просто доставляет удовольствие, что мой бизнес работает! Но у медали есть еще одна сторона. Вы снова смотрите на часы? Хорошо. Спасибо. Я постараюсь. Да.

Семь лет назад я наткнулся на статистику самоубийств в Нью-Йорке. Впечатляющая цифра. Но, представьте себе, больше половины самоубийц приходили за этим на Бруклинский мост. Причем каждый третий из них не был ньюйоркцем! Слава Бруклинского моста охватывала всю Америку! Даже нашлась пара норвежцев… А сейчас? Доля этого места составляет около пятнадцати процентов. Да. Я же не могу дежурить на мосту всю ночь? Есть часы «пик» – где-то с начала сумерек и часов до одиннадцати. Как? Хорошо.

Практически я усаживаю потенциальных самоубийц за письменный стол и заставляю немного поработать. Они мысленно переживают вновь и вновь свою жизнь, взвешивают, анализируют. Как умеют записывают на бумаге. Потом мы вместе редактируем. Но редактируем скорее не текст, а их жизнь. Как вы говорите? Да. Психология чистой воды. Психоанализ. Нет. Я бывший банковский служащий. Но всегда интересовался психологией. Знаете, в банке… Да-да, извините. Вот такой психоанализ.

Пару лет назад я обзавелся сайтом в Интернете. Сайт для самоубийц. Как лучше, как быстрее, что написать в предсмертной записке… И так далее. Ну что вы, господин комиссар, мистер инспектор. Если человек уже решил, то лучше облегчить его задачу. Опять-таки нельзя прямолинейно отговаривать. Я там раздел открыл, «Истории Бруклинского моста» называется. Я размещаю в нем лучшие истории из того, что пишут мои постояльцы, а их у меня иногда собирается несколько человек одновременно… Патрик Уильямс? Ах да. Патрик Уильямс… Странный тип. Я его раскусил на третий день, когда он показал мне свои записи. Вы читали Дороти Кэмпбелл «Фиолетовая любовь»? И не читайте! Совершенно серая вещь никому не известного автора. Этот ушлый малый своими словами пересказал историю главного героя этого, с позволения сказать, романа. Но со мной это не могло пройти. Нет такого романа, повести или рассказа о любви, которого бы я не прочитал, не систематизировал и не внес в свою картотеку. Я не подал виду, но стал соображать, зачем ему понадобилась эта ложь. Да. Мы уже у цели. Еще полчаса. Нет? Хорошо, господин комиссар, мистер инспектор. Пятнадцать минут. Десять.

У меня возникли три, простите, версии. Либо это шпион, засланный конкурентами, либо журналист, собирающий материал для очерка, либо бедняга, решивший немного пожить за мой счет.

Шпионов я не боюсь, ведь делаю благое дело. Если кто-нибудь хочет перенять мой опыт, я с удовольствием поделюсь им. Версия журналиста тоже выглядит неубедительно. Никто из этой братии никогда мною не интересовался. Я от них не скрываюсь. Оставалось третье. Не могу себе простить. Я должен был это предвидеть. Я неделю кормил и поил его, а потом поблагодарил и выставил за дверь. Обычно я предлагаю двести долларов в качестве гонорара за литературную работу. В этот момент о самоубийстве уже никто не помышляет, так что деньги принимают с радостью. Но Уильямс их не заслужил, и я не стал предлагать их ему. Старый осел, решил сэкономить… Что? Да, сегодня днем. А вечером… Как только он меня увидел – сразу и сиганул… Я ничего не успел сделать…

Да. Я закончил. Что? Но… Почему наручники, мистер комиссар, господин инспектор? Вы не верите мне… Что? Вы прочитали всю Дороти Кэмпбелл? Нет такого романа? Боже мой… Как все глупо.