Прошло лет семь. Может больше. Я совершенно забыл про Алехандро и наши с ним беседы. Мало ли какие были у меня знакомые в этой непонятной и сумасшедшей стране! Даже привычный звук вечернего пылесоса не напоминал мне больше Алехандро. Да и людей, включающих этот пылесос, сменилось с тех пор два десятка. Разве всех упомнишь?

И вот однажды мне позвонили снизу. Кто-то ждал меня в проходной, и секьюрити попросило спуститься. Я вышел из лифта и огляделся вокруг. Никого из знакомых я не увидел. Я подошел к офицеру охраны, назвал свое имя, и он указал мне на человека в дорогом костюме, читающего «The Wall Street Journal» в одном из кресел для посетителей.

– Простите? А-а. Тут, видимо, какая-то ошибка. Мне сказали, что вы хотите меня видеть.

Человек поднялся мне навстречу, улыбнулся, протянул мне руку – и я узнал Алехандро! Да, несомненно, это был он!

– Привет! Удивлен? – сказал он, и я с изумлением обнаружил, что он говорит по-английски практически без акцента.

– Алехандро! С ума сойти! Какими судьбами?!

– Я теперь Алекс, – улыбнулся мужчина. – У меня своя инвестиционная компания в Нью-Йорке, – с гордостью добавил он. – Много воды утекло, Джерри. Очень много…

Я выписал ему временный пропуск, и мы поднялись в кафе на третьем этаже.

– Я не был уверен, работаешь ли ты по-прежнему здесь или перешел в другое место. Но вот оказался в Бостоне и решил попробовать. А ты здесь!

Я смотрел на него и не мог поверить тем изменениям, которые произошли с ним за эти годы.

– Я смотрю, Алекс, что у тебя все получилось! Все вышло, как ты хотел – ты теперь богатый. Ты, наверное, можешь и здесь купить все билеты на сеанс в кино для себя и… (я задумался на секунду, вспоминая) и Мирабеллы.

– Нет, Джерри. Все получилось не так, как я хотел. Совсем не так.

И он рассказал мне, как все было.

Вернувшись в свою деревню, Алехандро узнал, что его собственный брат уже больше года женат на Мирабелле. Маленький Хозе (Алекс показывает руками, какой маленький был Хозе, когда он вернулся) лежал в кроватке, а потучневшая Мирабелла опасливо поглядывала то на мужа, то на внезапно приехавшего Алехандро. Что-то пыталась объяснить мать, но Алехандро не слышал, что она говорит. В доме была служанка – и вообще, по всему было видно, что семью вполне устраивало то, как складывались дела: Алехандро присылал деньги из Америки, и на эти деньги можно было вполне сносно жить. Поэтому никто и не сообщил Алехандро ни о свадьбе, ни о рождении ребенка.

В баре, куда Алехандро пошел запить свое горе, старик-никарагуанец достал откуда-то мачете – клинок с выпуклым лезвием – и положил его перед Алехандро.

– Послушай старика, Алехандро. Не будь посмешищем. Иди и убей брата. Зарежь его – будь мужчиной. Женщина слаба – оставь ее жить. А брата зарежь. Он украл у тебя то, что должно было быть твоим. Иди. Убей.

Алехандро выпил еще, щедро расплатился, взял клинок. Все, о чем мечталось столько лет, рухнуло. Люди, которых он любил, предали его. Он вошел в дом, достал клинок.

Закричала мать. Прижала к груди ребенка Мирабелла. Брат побледнел, шагнул навстречу.