Что касается улик, самой опасной и самой бесполезной была программа, написанная по заказу Юли — ее Стас хотел удалить в первую очередь. Однако, вызвав на экран текст задания, он вспомнил, каких сил и здоровья стоил ему этот «невинный каприз взбалмошной девицы». В четверг ему уже удалось с легкостью расшифровать назначение нескольких институтских заданий. Что, если бы и задача Юлии согласилась спустить завесу непроницаемой тайны? Пойми Стас хоть маленькую толику правды, связавшую простого разработчика и могущественную миллиардершу, он мог обзавестись аргументом, который послужит пропуском на виллу Юлии и паролем, для встречи с ней с глазу на глаз!
Как и любое другое, задание состояло из двух наборов кода, описывающих начальное и конечное состояние некоторого произвольного объекта. Стас помнил, что в первый раз, еще перед началом работы, он внимательно изучил и первый, и второй набор — уравнения не создавали цельной картины, они представляли собой беспорядочную мозаику выброшенных прибоем камешков…
Но сегодня все выглядело иначе… С первого взгляда Стас понял, что оба кода описывают модель не обобщенного, а вполне определенного живого существа, точнее — модель некого вполне реального Человека, со всеми его строго индивидуальными достоинствами и недостатками. Получалось, во-первых: восприятие Стаса по какой-то причине избавилось (теперь в этом не могло быть сомнений!) от тумана, мешавшего ему осознать смысл работы. Во-вторых: желание перепрограммировать одного из своих знакомых едва ли попадало под понятие «женской шалости»!
Разобраться, в чем состояла коррекция личности, оказалось труднее. И начальная, и конечная модель отличались повышенной проработанностью, то есть описывали не выделенные, как обычно, параметры, а все качественные и количественные характеристики без разбора. Создавалось даже ощущение, что заказчик не смог толком определиться, чего он сам хочет или что для него особенно важно. Те самые многочисленные детали и ненужные подробности, что раньше усложняли пошаговое решение задачи, теперь рассеивали внимание Стаса, мешая ему разглядеть последовательность затребованных превращений.
У первоначальной модели были особенности, некоторые характеристики, выделяющиеся на фоне других своей интенсивностью. Они же присутствовали и в модели-результате, следовательно, программою не затрагивались. Разве что, становились еще более выраженными… Больше взгляд не отмечал ничего контрастного — Стас как будто вглядывался в фотографию лица незнакомца, увеличенную в сотни раз и потому кажущуюся набором разноцветных пикселей…
Молодой человек вспомнил, что уже видел когда-то нечто подобное. Давно, возможно, во время учебы, возможно, на иллюстрациях интерактивного курса университета… Он вспомнил, какой изучал предмет, вспомнил, какую проходил тему. «Разбалансированные системы и их последствия»… Человек, в математической модели которого резко выделялись несколько несвязанных характеристик, мог потерять объективное восприятие действительности, перестать адекватно оценивать входящие данные, перейти в состояние разбалансированной системы, а, говоря проще, свихнуться…
Неужели в этом и был смысл Юлиной прихоти? Юля наняла первого попавшегося ей программиста, чтобы совершить преступление — написать нейропрограмму, расшатывающую нервную систему соперницы или неизвестно в чем провинившегося поклонника?!
Через призму этой догадки задача предстала как на ладони, словно закодированный текст, после использования ключа. Она обрела новые грани, поразившие Стаса глубиной и тщательностью проработки. Даже постановка условий, сперва показавшаяся непродуманной, говорила о высоком профессионализме тех, кто ее сделал. При всем желании программист-исполнитель не мог добиться поставленной цели в лоб, не мог сформировать модель-результат простым математическим уравнением. Он не мог сказать, что цель работы — разбалансирование системы. Исходный объект изначально трудно было назвать «сбалансированным» — он был ярким, незаурядным, имел особенности, возможно, таланты, которые кому-то пришло в голову обратить против него самого, стерев, таким образом, тонкую грань, отделяющую гения от безумца. Как работала нейропрограмма? Она шаг за шагом выбирала и активизировала то одну, то другую яркую особенность неизвестной личности, делала их неуправляемыми, создавала конфликты и противоречия между сознанием и подсознанием. Параллельно воздействуя на множество совершенно разных свойств личности, никак не связанных с обрабатываемыми — у объекта, подвергнувшегося воздействию такого кода, или у людей, которые находились рядом и наблюдали за этим объектом, не было шансов понять, к чему ведут постепенные и все более отчетливые изменения в характере или психике. Такая программа попадала под определение «цифрового шума», точнее, маскировалась под «цифровой шум»…
Стас поразился и красотой собственного творения, которому преподаватели университета наверняка поставили бы высшую оценку, и острым умом заказчика, направившего не знающего сути своей работы исполнителя по пути написания такого изящного и разрушительного кода!
Оставалось только понять, для кого предназначалась информационная бомба.
Заказчиком выступала прекрасная Юлия… Кому же эта лелеемая жизнью особа могла желать гибели? Ради кого потратила бы столько сил постановщика и программиста? Ради кого рискнула бы своею свободой? Раздумывая, Стас улыбнулся случайной мысли: «разве что, ради того, кому итак принадлежала ее свобода — тогда, выходит, и потерять нечего»… Осознание сдуло улыбку с губ молодого человека — он вспомнил, что сказал Алексей Павлович: «Альберт Яковлевич лег в больницу…» Выходило: не в простую больницу — не с сердцем, легкими или печенью! В психиатрическую! Вот кого довел до безумия код Стаса! Вот кого Юлия Сергеевна ненавидела больше, чем любила свою свободу!
Справившись с приливом гнева, перемешенного с инстинктивной паникой, Стас заставил себя разобраться, какие из всего этого следует сделать выводы. С одной стороны, Юлия вовлекла программиста в игру, за которую того вполне могли лишить жизни. С другой стороны, она, таким образом, сделала Стаса соучастником своего преступления: им грозило равное наказание, что, разумеется, делало их равными друг перед другом. Третье: волей-неволей Стас избавился от соперника — неважно, зачем Юле понадобилось выводить из игры мужа — таким образом она упростила жизнь Стасу, создала условия, при которых Стас мог ухаживать за любимой в открытую… Если, конечно, не планировала его подставить! Если бы кто-то обратил внимание, что Стас не равнодушен к Юлии Сергеевне, этот кто-то мог подтвердить, что программист, написавший код, имел мотив покуситься на жизнь соперника по собственной инициативе, без всякого постороннего указания…
В любом случае, Стас ввязался в историю, которую трудно было охарактеризовать даже, как «достижение высшей точки взлета». В этой истории он был не птицей, которая еще может замахать крыльями, а пулей, предназначенной для одноразового поражения цели. Если бы Алексей Павлович знал всю правду, он не стал бы разглагольствовать о смысле жизни, а посоветовал сбежать в джунгли или в пустыню…
Чувствуя, что программе успешного человека не сдержать его перерастающей в панику нервозности, Стас решил действовать — действие избавляло от переживаний и позволяло оставаться самим собой. Единственное, что могло теперь повлиять на судьбу молодого человека — это разговор с Юлией. С единственной, кто знал, как отмыться самой и помочь отмыться ему. Либо она поможет, либо «прервет мучения». Что выберет, зависит уже от Стаса.
Не важно, что за окном начинало темнеть, не важно, какие у красотки были планы на вечер — Стас вызовет заказчицу на разговор и заставит ее смотреть на себя, как на равного или даже как на более сильного. Он напугает Юлию глубокой осведомленностью, поразит спокойствием и рассудительностью, парализует уверенностью и твердостью… Заставит ее раскрыться и показать свое истинное лицо, выдать истинные намерения, выразить истинные чувства… Что дальше — будет видно, когда придет время для следующего хода.
Понимая, что, выложив перед Юлей всю правду, он не оставит себе пути к отступлению, Стас принял меры предосторожности: написал несколько писем, которые поместил в папку «Завещание» на своей личной странице в Сети; туда же, в виде архива, положил заказ Юлии и программное обеспечение разработчика. По закону, сюда заглянут лишь, когда с владельцем страницы случится непоправимое — в ином случае ни суд, ни налоговая, ни милиция не смогут получить на эту папку права доступа…
После этого Стас полностью очистил память персонального вычислительного комплекса, спустился в гараж, сел в машину и сообщил программе уличного движения полученный от Алексея Павловича адрес.
Дело было сделано, путь выбран!
Ночь опускалась быстро. Дорогу осветили уличные фонари, а на безоблачном небе появились луна и звезды, наполнив мир призрачным, холодным, отраженным и умноженным заснеженными полями светом…
Стас не задумывался, куда и какой дорогой он едет: машина сама добралась до московской кольцевой, сама повернула на юг, сама сошла с кольца и сама вновь стала удаляться от города… Стас не смотрел на дорогу. Он думал, что и как скажет. Его даже не волновало, сидит ли молодая и яркая Юлия у себя перед камином, или проводит этот субботний вечер в каком-нибудь модном клубе, среди подобающей ей элиты. «Мне всегда везет!» — утверждала проникшая глубоко в подсознание Стаса программа успешного человека. — «Юлия будет дома, а не в клубе, потому, что я еду к ней домой, а не в клуб!»