Город Свободы. Ареал обитания фениксов. Пристанище, последний оплот ненасилия, веротерпимости и отсутствия расовых предрассудков. Цунэмару-твердыня. Сиро-кэнго! – оборонительный замок! Сюда может приехать каждый-любой, зарегистрироваться, получить гражданство и при необходимости новое имя. Здесь никому нет дела до твоего прошлого, здесь всем интересно твоё настоящее: хороший ли ты человек, можно ли к тебе повернуться спиной.
Город, перекрёстки, перекрёстки, светофоры.
«Весёлый квартал». Добрые люди, хорошие соседи – утопия? – реальность! В прямом смысле черные улыбки горцев-синьмун, мужчин и женщин, наряженных в тайские шмотки и когда-то очень давно и далеко возделывавших суходольный рис, – этим людям хватило сил и смелости вырваться из привычного окружения и найти лучшую долю здесь, среди надёжных стен Вавилона.
А вот – пятеро странных хлопчиков, в смысле, представители замкнутой эндогамной общины парси, потомки персов-зороастрийцев. Интересная община: все пороговно ростовщики и дерут, кстати, знатные проценты. Пятеро – чинно вышагивают по асфальту, сербают нарко-колу и жадно разглядывают кубинских мулаток, торгующих шёлковыми платками и вареными креветками. Лет двадцать назад община парси долго и скандально судилась с мэрией за право хоронить своих умерших в башнях молчания, для чего общиной даже была приобретена партия самых настоящих грифов, которые, согласно церемонии, и должны были расклёвывать – утилизировать! – трупы. И вроде бы мэрия таки дала добро, вот только грифы почему-то отказывались кушать священную мертвечину, предпочитая конкурировать с кынсы за право харчеваться в мусорных контейнерах. Мэрия рассвирепела, община пыталась было оправдаться, мол де, не досмотрели, купили не качественных диких пташек, а корейских второсортных клонов – простите, впредь такого не повториться. И действительно не повторилось – проект «башен» прикрыли. Самое интересное, что смертность в общине сразу же резко сократилась, достигнув абсолютного нуля – никто не хотел умирать «нечисто»! – за двенадцать лет муниципалитет не зафиксировал ни единого летального исхода…
Город. Вавилон.
Припарковаться у дорожного навеса-забегаловки, раскинувшей яркую матерчатую вывеску поверх диафрагмы-шатра. Перекинуться парой слов с поваром-продавцом и купить порцию горячих пампушек и пластиковую мисочку ледяной сметаны. Отъехать к ближайшей «обеденной» стоянке и окунать пампушки в белый холод хрустящими чесночными боками. И лениво, почти сыто ловить ушками обрывки разговора в соседней машине, схватывая, в лучшем случае, кусочки фраз:
– Аш мича ву хо?
– А ху бох?
– Аса хог деха…
– Бекх на била!
Бераш развлекаются, шалят детишки: папа купил дорогущий спортивный «Бавария Моторс Z4000» с ведущей передней эйр-подушкой, и теперь можно снимать двенадцатилетних прелестниц из соседнего тейпа. Благо, чернокосые красотки обычно не прочь прокатится на скоростной, блестящей от геля-обтекателя тачке, и даже – при особом доверии к водителю! – откидывают рубанды, дабы показать личика и подставить пушистые бровки встречному потоку и лазерным огням светофоров. И вот, похоже, джигита и его спутницу занесло на стоянку – дабы знойный мачо мог осуществить коварный замысел, касаемый половых отношений за тонированными силовыми полями-стёклами. Малыш, судя по диалогу, получил от ворот поворот на сто восемьдесят. Не помог и отцовский презент: сначала женись, а потом уже трогай за интимные оттопыренности – но не наоборот.
«БМВ Z4000» – классная тачка. Акира ездил на такой после первого воскрешения. Хулио, газодымозащитник-каптёрщик, свирепо смотрел на везунчика Оду, которому опять обломилась офигительная патрульная машина.
«БМВ Z4000» прожил с Акирой ровно два воскрешения – целых десять дней.
Из патоки воспоминаний феникса выдернул зуммер вызова – электроток ударил по телу, пронзив позвоночник раскалённой спицей от копчика до затылка, встряхнув так, что пальцы, татуированные в это время суток «кошачьими глазами», разжались, и на джинсовые колени перевернулась пластиковая миска – повезло, уже пустая.
Зуммер.
Чёрт, наконец-то!!
– Ода, Ваш квадрат?! ответьте! – взволнованный голос диспетчера Айны Такахаси, сорокалетней одинокой дамочки (огромные зелёные глаза-голограммы, мышиный хвостик, внушительный целлюлит чуть ниже «ватерлинии»). Она – единственная любительница в депо профессионалов.
– Да, Айна, слушаю. И повинуюсь.
– Дружбы Народов, 88. Супермаркет «Зиккурат Этеменанки». Возгорание шестой степени. Расчётное время выдвижение на позицию – сто двадцать секунд.
– Сколько?!