На часах 18:45.
Самое время подниматься на ночное дежурство.
Ха!
Ха – это зубы по-японски. В смысле надо почистить.
Тайсо? – не смешно. Ледяная мидзу-вода стекает по лицу. Холодный аса гохан на столе-цукуэ. Сесть на стул-ису, задуматься и вяло ковырнуть несъедобную субстанцию палочками, потом взять вилку и опять ковырнуть, откинуть вилку и воспользоваться нормальной алюминиевой ложкой – и всё равно: нет аппетита, пропал, да так и не нашёлся.
В чём тикара, брат? Скажи, ани, поведай младшенькому?.. – Акира любит покривляться в зеркало, когда бреется…
Скрипят магнитные захваты входной двери – видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке – рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда – «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая – во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.
Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет – для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…
Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:
– Балдеешь?
– Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?
– Пасиб, Фернандо, не тянет.
– Брезгуешь?
– Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка – один чистяк чуйский.
– Буржуй, – кивнул инвалид, – понимаю, после чистяка «половинку» дуть – западло.
– Ага, братаны не поймут… – сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. – Не-е!.. по!-ай!-ймайа…
– Да понял я, понял! – Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. – Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?
– Рак.
– Лёгкие? – не спросил, но кивнул Фернандо.
– Лёгкие.