Вега повернулась посмотреть на закованного человека сквозь прутья их смежных клеток, и увидела, как на нее смотрят яркие серебряные глаза. Они были настолько яркими, особенно на его грязном лице, что она втянула воздух. Она даже не могла сказать, сколько ему было лет. Не под всей этой грязью. Он был большой, безусловно, более шести футов. Его руки и ноги были чертовски огромными.

— Ты в порядке? Откуда ты пришел? — прошептала она. Она не была уверена, были ли у дяди видеокамеры или устройства слежения, но, по крайней мере, она ни одной не видела.

Он смотрел на нее так долго, что она уже не думала, что он ответит. Когда он это сделал, она удивилась.

— Почему ты сказала ему оставить меня в покое? — его голос был хриплым, словно он не использовал его годами.

Она нахмурилась, не понимая.

— А почему нет? Слушай, почему ты здесь? Ты знаешь кого-нибудь из моих родителей? Как тебя зовут? — Вега прикусила язык, чтобы прекратить забрасывать грязного незнакомца вопросами. Он явно был в худшем состоянии, чем она.

— Я… пришел через врата, которые открыл вампир. Я не знаю твоих родителей, и у меня нет имени.

Она собиралась вернуться к его «нет имени» позже, но сначала…

— Ты пришел через врата Ада? — Она не видела этого, потому что у нее на голове был мешок, но она знала, что делает ее дядя. Он хвастался этим, практически не переставая, весь путь в Новый Орлеан. И она могла чувствовать запах серы, исходящий из-под их темницы, таким образом, она знала, что врата Ада были близки.

Он кивнул.

— Ты не похож на демона. — Правда заключалась в том, что она на самом деле их раньше не видела. Она слышала о них и читала о них, но и только лишь.

Он с горечью рассмеялся, звук вышел скрипучим.

— Я и не демон. Нам нужно выбраться отсюда.

— Без шуток. — Она потянула за серебряные цепи, ее внутренний волк взвыл в агонии, когда серебро оцарапало ее запястья.

— До тех пор, пока я не верну назад свои силы, это не вариант. И если они будут продолжать брать мою кровь, я не смогу стать сильнее.

Он посмотрел вокруг себя, на прутья его клетки, на потолок, стены и металлические двери, как будто оценивая. Затем он снова пригвоздил ее тем серебристым пристальным взглядом. Яркость слегка померкла, и теперь они стали сероватыми.

— Не кричи, — прошептал он.

Зачем ей кричать? Прежде чем она успела спросить, он открыл рот и выпустил длинную струю раскаленного оранжево-красного огня.