Ирис знает: не ей называть людей странными. Особенно с учетом того, что за обедом она вырезает сердцевинки из яблок. Но она не может найти лучшего способа объяснить сходство между Габриэлем и восьмилетним ребенком. «На самом деле, это не его волосы смахивают на щенячью шерсть», – думает она. «Он сам похож на щенка».

– Я забыл учебник по языку на последней репетиции, и мне показалось, что я услышал ваши милые голоса. У нас новые художники, надо же! Как так вышло?

– Мы сбежали из палаток, и Йон с Мариан нас наказали.

– Вы спалились? Мы же все сбежали! Неудачницы!

– И ты тоже? И молчишь? Все в тобой ясно, – Хана делает вид, что обижена, слегка толкая друга в плечо.

– Ах да, теперь, когда ты сказала, я припоминаю, что видел тебя в лесу, но ты быстро скрылась из виду. Я хотел встретиться на поляне со всеми, но ты не пришла, – задумчиво объясняет Габриэль. – Так, значит, вы были вместе? И что делали?

– Ты не поверишь! Мы встретили аберр…

– Лесничего, – спешит перебить ее Луна. – И он нам всыпал за ночные прогулки в лесу. Так что мы вернулись в палатки, но Йон и Мариан нас поймали.

– Да… вот незадача, – отвечает Габриэль. Видно, что он не очень верит услышанному, но, когда его уклончивый взгляд останавливается на рисунке Ханы, парень меняется в лице.

– Это что? Носорог в шляпе?

Услышав такое предположение, Эрин начинает так заливисто смеяться, что опирается на полотно, чуть не порвав его.

– Эй, такие дома в стране Оз! – говорит Хана, снова толкая Габриэля.

На этот раз раздается смех Ирис, и ясно, что Луна и Нора еле сдерживаются.

– Какой еще дом!

– Я так вижу, а вы просто не понимаете моего творчества, – протестует Хана с наигранным высокомерием.

Габриэль хлопает ее по плечу.

– Я всегда говорил, что искусство требует больше носорогов в шляпах!

– Все, давай иди отсюда!

Продолжая толкотню, Хана спихивает Габриэля со сцены. Его смех эхом звенит по залу еще некоторое время после того, как он скрывается из виду.

– У-у-у, – заинтриговано говорит Эрин. – Кажется, Хане кто-то нравится…