— Рэтар, ты слышишь? — она повела бровью и обратилась к супругу.
Тэяр Горанов глянул на супругу.
— Только ложки стучат, — сказала она. — С каких пор за этим столом стало так тихо?
Феран глянул на другой сторону стола, где сидела Милена, но она глаз на него не подняла.
— Я не знаю, Хэла, — ответил он хмурясь, понимая, что есть подвох. — Я никогда не запрещал никому за этим столом говорить.
— Эяра? — позвала Хэла.
— Да, танара? — почти шёпотом отозвалась девочка.
— Скажи-ка, милая, что такое случилось?
— Я не знаю, — смущённо ответила она, ещё тише, чем отозвалась изначально.
— Рада? — Хэла цыкнула и перевела взгляд на дочь Роара. — А ты расскажешь?
Феран её безумно любил, кажется она могла делать что угодно, но он бы ей всё прощал и он был сказал ей “да” на любое безумство, любая просьба была бы выполнена. В отличии от Милены, которую Роар оберегал, любил так же безумно, как и в самом начале их отношений, Рада была настоящей Горан — сильная, независимая, свободная. Она была похожа на Хэлу, много перенела от чёрной ведьмы. Всегда была очень открытой и честной, всегда говорила то, что думала, но он никогда и не пытался загнать её в рамки, потому что видел, что это угнетает её, делает уязвимой и опустошённой.
Рада повела головой.
— Трагедия заточения, — ответила она Хэле и улыбнулась.
— Что? — спросил Роар, не понимая о чём она.
— Все женщины этого дома хотят по новому платью, — пояснила за ференину чёрная ведьма, — и отправиться на празднование четыреста какого-то там амирата в стены Л’ста.
Феран в недоумении уставился на Милену, потом на брата и его супругу.
— Эяра? — позвал он свою тиину.
— Очень-очень, — едва слышно ответила девочка смущаясь, а её мать уставилась в тарелку, не поднимая взгляда на Элгора.
— И почему никто ничего не сказал? — спросил Роар, пытаясь понять, где он опять что-то не так сделал.
— Потому что ты хочешь на войну, а не на праздник, — ответила Хэла.