Всё это внимание претило Милене.

— Столько времени, а я всё равно, как во сне, — тихо проговорила она, подходя к Хэле, которая как казалось со стороны чувствовала себя, словно рыба в воде.

Все девушки семьи Горан были в радостном возбуждении, когда пришло приглашение на празднование четыреста пятидесятого амирата, но феран и остальные мужчины отнеслись к приглашению, как обычно пренебрежительно, не придав ему значения, не прокомментировав, а по итогу и вовсе забыв.

Не то, чтобы Милена очень хотела покрасоваться. Но быт пожирал, а в головах у Роара и сыновей было лишь желание воевать, расширяя и укрепляя границы. Такое чувство, что они просто жить не могли без того, чтобы не побряцать оружием.

А ей хотелось смены обстановки, хоть какой-то приятной встряски, пусть и мимолётной. Хоть немного побыть в сказке, словно принцесса, или она-то уже королева… вот бы и принцесса тоже разделяла это желание. Но увы…

С дочерью у Милены были весьма натянутые отношения. Ферине не нравилось, что Рада ведёт развязанный, совершенно безалаберный и мягко выражаясь сумбурный образ жизни.

Девушке было двадцать три, но она и слышать не хотела о браке, не думала о семье и детях. Каждый раз пренебрежительно фыркала, когда Милена пыталась донести до неё своё видение ситуации — то, что она делает неправильно и в конечном итоге вообще что подумают о семье, где такая дочь растёт.

Но Рада не слушала. Она была такой же как братья — она гуляла как они, пила с ними наравне, дралась и воевала вместе с ними, и кажется могла переплюнуть их в беспорядочных связях. Но кажется никого это не волновало, кроме Милены.

Роар дочь обожал, закрывал глаза на любые выходки, и можно было поклясться, что счастлив тому, что она не собирается замуж. Рейм присматривал за ней, любил до беспамятства, но при этом тоже всё позволял, не обращая внимание на тот образ жизни, который вела сестра. Что до Эмирина и Тэйрэма, то они любили её совершенно безоглядно и слепо, да и было весело находить в её лице того, кто всегда поддержит любую безумную и шальную идею.

Рэтар и Хэла не лезли.

Глава дома принимал позицию созерцателя, всегда рассудительный и спокойный — дети шли к нему за советами и Милена знала, что получали, при чём проступки были не важны.

Что до позиции Хэлы — Милена получала частенько из-за того, что требовала от дочери благоразумия, степенности, смирения и праведности. Да и кажется самые громкие скандалы между женщинами возникали именно из-за детей, точнее непосредственно Рады.

Какой скандал случился, когда Милена узнала, что Рада лишилась девственности с сыном Лораны и Гента. Она была так зла и расстроена. Но в праведном гневе оказалась одна. С ней не был солидарен никто! И ферина в итоге поругалась с Хэлой вдрызг в порыве бессильной ярости заявив, что Рада ведёт себя так же разнузданно и распущенно, как и чёрная ведьма. Разве что сдержалась и не брякнула характерное матное слово… но Хэле это и не надо было слышать — она понимала все мысли Милены и конечно по итогу высказала ей столько всего…

Рэтар и Роар, которые были свидетелями этой ссоры, кажется просто молча офигели от услышанного, а потом очень осуждающе уставились на Милену, которая готова была провалиться сквозь землю, после того, как супруга тэяра Горанов вышла вон из комнаты.

Конечно они с Хэлой помирились, как это бывало всегда, конечно Милена где-то внутри понимала, что тут всем наплевать на девственность и непорочность, но ей так хотелось, чтобы Рада была такой славной, милой, хотелось быть с ней подружками, но нет… они постоянно были в контрах. Постоянно делили шкуру неубитого медведя, споря до хрипоты о том, как на самом деле надо жить.

Точнее Милена спорила до хрипоты, а Рада слушала, потом фыркала в очень присущей ей манере, позаимствованной у Хэлы, говорила уничтожающую мать фразу и уходила, оставляя Милену злиться и ненавидеть себя, потому что не могла найти понимание в общении с единственной дочерью, которую очень любила, и на самом деле восхищалась, потому что Рада умела делать всё то, о чём Милене даже думать было страшно.

В последнюю ссору Милена не сдержалась и сказала, что дочь, ведя себя так непристойно, позорит Горанов. Рада лишь зло кивнула, сказала “спасибо, мама” и ушла. С тех пор с матерью говорила только по делу и больше ни одного лишнего слова.

И ферине было стыдно, потому что в самом деле, да какая разница, если всем наплевать? Но внутри было так грустно и боязно, потому что — почему Милена стала такой? Что с ней случилось?

Ведь даже Элгор, который занимал позицию схожую с позицией Рэтара Горана, сказал Милене, что она в общении с дочерью просто невыносима.

— Пойдём обедать, — позвал её Роар, застыв на пороге кабинета бронара, видимо какое-то время наблюдая за нахмуренной супругой, сидящей над закрытой хозяйственной книгой. — Там Рэтар и Хэла вернулись.