— А тот, что на спине… это было большое сражение, меня окружили, Рэтар не успел ко мне, и меня всего истыкали. Их было человек семь-восемь. Спина, бедро вот тут, вот здесь под рёбра, — он показал на шрам идущий вдоль нижнего левого ребра и поморщился, — мерзкая рана, скажу тебе.

И Роар усмехнулся, словно они погоду обсуждали, а не раны, которые наносят оружием, которые кровоточат, причиняют боль, от которых можно умереть.

— Помню, как Рэтар тащил меня на себе и ругался на меня, что подставился, как ребёнок, и что из-за меня ему пришлось выйти из сражения, — и митар рассмеялся, повёл головой. — Он всегда в первых рядах. Маги меня привели в чувство, шрамы никто не стал, конечно, залечивать, оставили на потом, я вернулся обратно в бой. А потом на шрамы как-то времени не нашлось. Да и не мешают они мне.

— А Элгору мешают?

— Да, не знаю, — он усмехнулся. — У него их тоже много было бы, если бы не бежал с ними к магам, он повоевал за свои тиры достаточно, хотя до Рэтара нам всем далеко.

— А почему он… — она замолчала, запнулась, потому что кажется уже это вообще не её дело.

— Почему он не убрал свой шрам на лице? — улыбнулся Роар, угадывая вопрос. — Честно? Не знаю. Никогда у него не спрашивал. Когда он его получил, случилось очень много всего плохого. Со всеми нами.

— Прости, снова я о грустном, — с сожалением прошептала Митена, а Роар издал какой-то странный звук и обняв её подтянул к себе так, чтобы можно было поцеловать.

— Не думай об этом, маленькая.

Он замер, а девушка, посмотрев в его лицо, увидела невероятно довольную улыбку.

— Ты чего? — спросила она нахмурившись.

— Знаешь, это так невероятно приятно, что я могу вот так прижать тебя к себе и не выпускать, хотя бы до утра… этого мало, конечно, но намного больше, чем ничего.

Она улыбнулась и поцеловала его в шею.

— Определенно, — отозвалась Милена и положила голову ему на плечо.

Утром она проснулась одна, в лицо из окон пробивался мягкий свет первого светила.

“О, боже, надеюсь первого!” — мелькнула в голове почему-то невероятно стыдная мысль.

Она подскочила и выглянула в открытое окно, из которого в комнату попадал свежий морозный воздух. Окна комнаты Роара тоже выходили в сторону полей, реки и дороги, той, что уходила в селение. Сейчас там было много людей, телеги, запряжёные какими-то животными, отсюда не похожими на тоор.

— Проснулась, — Роар подошёл совершенно неслышно и она подпрыгнула от неожиданности, когда он обнял её и прижал к себе.

Только сейчас Милена поняла, что встала с кровати совершенно голой и стыд, который всегда был внутри неё от созерцания себя в зеркале, полыхнул ярче яркого и ей захотелось съёжиться до размера песчинки.

— Этот вид мне определённо нравится, — сказал Роар, глядя на неё сверху вниз.