Наталья перевела взгляд на Вальдика – без солнцезащитных очков тот выглядел не таким наглым и безмозглым.

– Только вызванный эскулап с неотложки понятия не имеет, что с тобой произошло. Скажи честно, ты пыталась покончить с тобой? Но мы не нашли нигде никаких таблеток или прочих медикаментов.

– Ничего я не пыталась! – ответила Наталья, чувствуя, что силы возвращаются к ней. Это происходило так же быстро, как и навалившийся на нее приступ с ознобом и высокой температурой.

Ирина внимательно посмотрела на нее и кивнула:

– Верю. Ты не такая. Да и следов нет. Значит, реакция организма на стресс. Но если бы мы вовремя не подоспели, ты бы сейчас уже перешла порог! – Золовка ткнула пальцем вверх, в потолок.

Наталья ничего не ответила. А что, если она как раз и хотела перейти порог? Вернее, открыть ДВЕРЬ. И оказаться вместе со Стасиком.

– Увы, сама остаться у тебя не могу, потому что и компьютер, и телефон, и факс, и вся документация находятся в моей квартире, – продолжила Ирина. – Но тебе оставаться в квартире одной нельзя! Можно, конечно, нанять сиделку, но зачем пускать чужого человека в дом? Вдруг это будет стукач Набоки и Генриха?

– Я могу здесь побыть и помочь Наталье Валентиновне по хозяйству! – подал голос Вальдик.

Ирина, метнув на него странный взгляд, возразила:

– Тоже не самый подходящий вариант. Значит, решено, Наташа: переедешь временно ко мне.

Наталья категорически отказалась, и, как ни настаивала, как ни повышала голос темпераментная Ирина, золовке не удалось ее переубедить. Под конец та даже сама заявила, что в квартире может остаться Вальдик, но эту идею категорически отвергла Наталья.

– Ну хорошо, хорошо! – вздохнула недовольная упрямством снохи адвокатша. – Однако учти: буду звонить каждый час и проверять. Ночью – каждые три часа. Не ответишь – сразу примчусь или пришлю своего шерпу! – Ирина кивнула в сторону Вальдика.

Наталья согласилась, желая только одного: чтобы незваные гости как можно быстрее удалились и оставили ее в покое.

Но Ирина не торопилась уходить. Все рассказывала и рассказывала о своей стратегии, о том, что удалось узнать, о свидетелях, с которыми ей удалось поговорить.

– С ними уже провели беседу Минц и его люди! Оказывается мощное психологическое давление, предлагаются деньги за то, чтобы свидетели изменили показания и переложили вину на Рому. Я все их разговоры записала на диктофон. Люди, правда, не знали, что я это делаю, но иначе было нельзя.

Пока женщины говорили, Вальдик смотался в близлежащий супермаркет и вернулся с десятком пакетов, в которых находилась разнообразная снедь. А затем приготовил сдобные, необычайно вкусные оладьи, которые сервировал сметаной и клубничным джемом. Ирина отнеслась к тому, что ее дружок исполняет обязанности домохозяйки, совершенно естественно.

– Ешь, ешь! – приказала она снохе. – Вальдик умеет готовить. Он у нас и на повара тоже успел поучиться – до того, как решил стать мальчиком по вызову. И правильно сделал! Теперь вот мечтает или танцором заделаться, или певцом. Но с танцами уже по возрасту поздновато, все же ему двадцать шесть, а с пением… Если слуха вообще нет, как можно петь? Хотя ведь и поют – компьютерная обработка и фонограмма на что? Но пусть уж лучше делает то, что умеет лучше всего. А это или готовить, или сексом заниматься. Так ведь, малыш?

Оладьи действительно были восхитительные. Наташу покоробило то, как Ирина отзывается о своем друге, пусть ею с потрохами купленном, пусть и пустоголовом. Сам же Вальдик находился рядом и даже бровью не повел, когда услышал, что о нем говорит Ирина.

– У меня все на мази, – продолжила та главную тему. – И пусть Генрих, действуя в интересах Набоки, подкупает свидетелей и склоняет их к даче ложных показаний. Нам даже на руку. Господин олигарх и депутат этим сами себя подставляют. Так нам будет легче его за жабры взять!

Они ушли, когда часы показывали девять вечера. Наталья чувствовала себя намного лучше. Как будто и не было клинической смерти. Она вспомнила, что прошлым вечером Стасик семь раз умирал. А на восьмой умер окончательно.