Спасать свою страну от развала, пытаться сохранить в ней социализм, которому с годами он все больше симпатизировал, Зверев не собирался. Пока не собирался — так далеко его планы еще не заходили. Да и развал какой страны предотвращать — Советского Союза или самостийной Украины? И надо ли это делать? А главное — как? Одиннадцатилетний мальчик волшебным образом попадет к руководителям СССР, расскажет им про будущее? Те прослезятся и немедленно станут перекраивать экономическую, политическую и военную доктрины советского государства? Воспримут советы мальчишки?

Кстати, а какие советы? Зверев, хоть и был журналистом, но хорошо разбирался только в украинской политике, немного — в экономике, а еще — в русской и украинской литературе, истории, географии, хорошо знал анатомию, впрочем, за сорок лет ничего нового в человеческом теле не появилось. Особых научных знаний он не имел, как устроен компьютер — не знал, химией не увлекался, автомобили — и те не интересовали Зверева! Поэтому он даже при желании не смог бы объяснить, как вместо копирования итальянского «Фиата» сделать что-то более достойное, нежели «Запорожец».

Ну, Макс неплохо владел различными видами единоборств, а также несколькими видами оружия, в основном стрелкового. Холодное оружие не было его коронкой, так, ножевой бой в пределах курса спецназа. И еще палка, шест, нунчаку, саи — средний уровень хорошего ученика. В реальном бою все эти китайские тонкости не работали, там было все проще — как говорится, против лома нет приема. Штыковой бой, рукопашная схватка и саперная лопатка, как наиболее удобный инструмент в ближнем бою. А все эти махания шестами и прочими причандалами — это для демонстрационных поединков и соревновательных комплексов по таолу. Но и это всё здесь, в прошлом, вряд ли ему помогло бы сделать что-то для предотвращения тех событий, которые неминуемо должны были произойти в будущем.

Поэтому никаких особо мудрых советов Максим никому не мог дать по той простой причине, что не был напичкан какими-то знаниями или технологиями. Допустим, Максим хорошо знал автомат Калашникова — так он уже давно принят на вооружение в Советской Армии. А какие там отличия у АК-74 или АКМ от более новых разработок, он и понятия не имел. И про ништяки из будущего не мог толком никому ничего рассказать. Ни про ноутбуки, ни про мобильную связь, ни про интернет — ничего! Это в романах про попаданцев, которые он читал, все у их авторов получалось гладко и четко — и вещи из будущего вместе с ними проваливались, и знаний в головах у этих попаданцев было на три академии — от способов литья чугуна до создания персонального компьютера или внедорожника.

У Макса ничего подобного и быть не могло, так что единственное, чем он мог подтвердить свою историю пришельца из будущего, было знание истории. Но и здесь могли быть серьезные обломы — как и все обычные люди, Макс помнил только основные даты, какие-то важные вехи, но в пределах год-месяц. Да и то не всегда, несмотря на то, что был гуманитарием. Ведь здесь нужно было предсказывать точно — не только годы-месяцы, но и дни, а порой даже часы. Вот, допустим, знаешь ты дату смерти Брежнева? Ну, да, ноябрь 1982 года Максим помнил, тогда еще День советской милиции был. Вот он и запомнил, что это было 10 ноября — но только потому, что его собственный день рождения был четвертого ноября. Именно поэтому он так точно знал день смерти Генсека.

А остальные даты?

И что? Прийти к дорогому Леониду Ильичу и ляпнуть — Вы умрете 10 ноября 1982 года? А попутно рассказать о том, что его зять Юрий Чурбанов замешан в аферах с бриллиантами? Финал ведь предсказуем — психушка в лучшем случае. Хотя какой финал — кто пустит одиннадцатилетнего пацаненка в святая святых, к главе советского государства? Даже цветы подносить не доверят — там такие детки для этого готовятся, что ты! Да и зачем? Зачем все это?

Если следовать законам логики, то для начала надо легализоваться в этом мире, устроить свою личную жизнь, немного подрасти, освоиться, выбрать свой путь… нет, выбрать свой Путь — Путь Воина, а уж потом, следуя по этому Пути, решать, куда он должен привести. Как говорил когда-то Наполеон, главное — ввязаться в бой, а там уже посмотрим… В бой ввязались, теперь будет определять главные направления, оценивать противника или противников, готовить резервы и копить силы. Как минимум, три-четыре года у него есть, а там пойдет второй этап — юношеский, период перемен, взросления, ну и станет ясно, это его собственное прошлое или параллельное? А главное — способен ли он что-то менять в ЭТОМ мире?

И для этого надо здесь обжиться, сравнить те факты, которые он помнил, с тем, что происходит. Здесь всякая мелочь будет важна — от оценок, которые он теперь станет получать в школе, до изменений во внешней политике Советского Союза.

«Если верить принципу бабочки, то я уже внес изменения в этот мир. И еще внесу. Если меня не вынесут», — Макс улыбнулся, вспомнив сегодняшние бои без правил. — «Может, тот же Юра Ивко должен был стать олимпийским чемпионом по боксу, а я его так сегодня обломал… Хотя нет, не помню я таких олимпийских чемпионов. Про чемпионов Союза не знаю, а на Олимпиаде боксеров с такой фамилией не было», — Зверь не заметил, как с мыслями о будущем и прошлом он подошел к своему дому.

Дома было сложнее всего.

Во-первых, ему банально было нечем себя занять. Все книжки, которые были дома, он прочитал еще в том, первом своем прошлом, а потом некоторые только перечитывал. Нет, и это, конечно, занятие, но зачем тратить время на то, что уже когда-то было прочитано? Не лучше ли потратить его с большей пользой? Например, выучить языки, ведь он тот же английский знал на очень примитивном уровне, который сойдет для русского туриста, но уже не прокатит для более серьезного общения — не на уровне пройти-купить-заказать что-то в ресторане.

Во-вторых, пока все еще не понятны его отношения с родителями. Пока отец занят ремонтом, а мать — обустройством новой квартиры, время еще можно потянуть, но рано или поздно и про его школьные «подвиги» родителям «настучат», и они сами увидят, что Макс уже совершенно не тот, каким был раньше. И как им объяснить все эти перемены?

В-третьих, пока еще нет конкретной цели — куда и как идти? То есть, если «назад в будущее», то кем он хочет стать? Снова журналистом? Или сразу военным? Чтобы потом, когда все случится, как случилось в этом самом будущем, воевать с большей пользой? Но он вроде и так был на своем месте и воевал очень даже ничего.

Тогда что же делать? И вообще, возможно ли что-то изменить в стране до того, как эта страна перестанет существовать?