Я глубоко вздохнул, гася зарождающееся внутри бешенство.

– Ты поняла, о чем я, – тон звучал спокойно, но мы достаточно знали друг друга, чтобы понимать, каковы истинные эмоции у каждого.

– Вик, не начинай! – улыбка не сработала, и Лера стерла ее с той же легкостью, что и нацепила.

Отчего-то серьезное выражение лица делало ее моложе своих лет. Пухлые губы, распахнутые ресницы, обрамляющие огромные зеленые глазищи. Некоторые искренне считают, что мелкая носит цветные контактные линзы, но это не так. Такие же глаза были и у ее брата Кольки. Как обычно, воспоминания о друге отразились мрачной тенью на моем лице, и я поспешил отогнать наваждение, но она заметила. Всегда замечает. Все накопившееся внутри меня раздражение выразилось в одном слове:

– Зачем?

– О нет, только не это! – мгновенно меня прочитав, Лерка сменила линию поведения.

 Зажмурившись, она сжалась в комок. Помолчала некоторое время. Как в детстве, выжидая, когда минует гроза. Приоткрыла один глаз, затем второй. Одновременно на ее лице появилась новая улыбка, на этот раз виноватая.

– Дурочка потому что.

Голос пай-девочки прозвенел серебряным колокольчиком.

Лера отстегнула ремень и подалась ко мне, положила голову на плечо, обнимая руками за талию. Мгновение, другое. Я поиграл желваками, проследив в зеркале заднего вида, как из моих хищно суженных глаз отступает бешенство. Кулаки постепенно расслабились, и ладонь привычно коснулась рыжего локона.

– Лера, ты понимаешь, как я зол? Машину больше тебе не дам и о карманных расходах, как ты понимаешь, придется на ближайшее время забыть.

– Эй, ты чего?!

Мелкая отпрянула, и на этот раз с искренним беспокойством уставилась на меня.

– Сегодня ты перешла все границы. Сбить человека это совсем уже за гранью добра и зла, не находишь?

– Но не сбила же! – возмутилась она, но осеклась, вовремя прикусив язык, и затянула: – Прости-прости-прости-прости!

Мелкая принялась меня щекотать, но я совершенно не был настроен на игры. Ухватив ее за запястья, отвел руки в стороны. Рявкнул предупреждающе:

– Лера!

– Я уже двадцать лет как Лера, – психанула вдруг она, а затем, серьезно заглянув мне в лицо, неожиданно подалась вперед и прижалась к моим губам.

На миг я ошарашенно замер, понимая, что жизнь больше не станет прежней, а затем гаркнул, сорвавшись на рык:

– Пррекрррати, я сссказал!