– А мне интересно, как так случилось, что ты вернулась раньше меня? И кто тут упоротый страйкболист?
Судя по виду Варьки, она действительно была здесь давненько и даже успела переодеться, привести себя в порядок и свернуть палатку.
– Мутит жуть! – шепнула она, опасливо зыркнув в сторону сидящих у огня ребят, и добавила чуть громче: – Отравилась, наверное.
Зря опасалась. Парни совершенно нас не слушали. Один, прикрыв глаза, неспешно перебирал струны гитары. Второй флегматично ворошил угли палкой и что-то тихо напевал себе под нос.
– Токсикоз? – одними губами спросила я.
– Похоже, хотя вроде и рано еще, – вполголоса ответила Варька, пожав плечами, а затем внезапно расцвела в улыбке и без перехода сообщила: – Представляешь? Двадцать четыре пропущенных и целый гигабайт сообщений!
– Ого! – с ходу сообразила, что она говорит о Сергее. – Чего пишет?
– Соскучился. Любит. Душа без меня не на месте и все такое.
С каждым словом улыбка Варьки становилась шире и радостнее. Глаза лихорадочно блестели. Она вдруг подскочила на ноги и, уставившись на меня просительным взглядом, выдала:
– Слушай, поехали домой, а?
– Да как скажешь, только мне бы переодеться. Потная вся, – я зябко поежилась.
– Упс! А я палатку уже собрала, идем в машину. Ключик гони.
Я полезла в карман за ключом от «Паджерика», но его там не обнаружилось. Стащив мешающую перчатку, я попыталась вновь. Ключа не было на месте.
– Я тебе, кстати, звонила, но ты не брала трубку, – сообщила еще не подозревающая о неприятности Варька. – Потом по рации пустила клич, но никто тебя после атаки на респу не видел.
– Я телефон в бардачке оставила в машине. Боялась, что потеряю или разобью.
И разбила, добавила я мысленно. Правда, не свой и не по своей вине…
Нервно усмехнувшись, закончила рыться в безнадежно пустых карманах и приступила к рюкзаку, искренне надеясь, что переложила ключ туда, боясь потерять, и благополучно забыла сей факт, как водится. Между делом спросила подругу:
– Ты тоже была на мобильной респе?
– Да, командовала подкреплением.
– Вы там все выжили?