Мардук ничего не ответил.

Я думала, что не усну рядом со злейшим врагом, но усталость вскоре взяла свое. И я провалилась в сон, невзирая на твердый холодный пол, тонны древнего камня над головой и Мардука, который вполне мог придушить меня во сне и сделать вид, что так и было.

Снился папа. Он что-то говорил, а я не слышала и бежала к нему – а он все отдалялся. Голос становился все тише и тише, а плотный серый туман скрывал очертания отца. Я знала: это что-то непоправимое, страшное, и если я позволю ему исчезнуть в тумане, то потеряю навсегда.

Но никогда не успевала.

А потом в тумане исчезали Кристи, Астар, Линд, Рогонда и девчонки. Пока я беспомощно смотрела, как туман их скрывает, меня обступали газетчики. Они издевались, обвиняли, вытаскивали наружу все мои грехи. Все разы, когда я огорчала отца или обижала Кристи, все обидные упреки Линду, все шалости, когда я причиняла кому-то вред. Они кричали и кричали, предрекая Дортору вечную тьму с такой королевой.

А потом вдруг все стихло.

Я очутилась в том же зале, куда мы упали с Мардуком, только зал выглядел совершенно иначе. Светлым, просторным, залитым золотистым светом. В блестящей поверхности стены я увидела свое отражение – белоснежного дракона с огромными золотыми глазами.

Было тихо. Приятная, умиротворяющая тишина. Свет приятно пригревал, и мне было хорошо. Так хорошо, как никогда еще не было. Заметив небольшой фонтан посреди зала, я инстинктивно поняла, что нужно делать: подлетела поближе, спланировала и начала жадно пить.

Теперь до меня доносились приглушенные звуки. Сделав несколько шагов в сторону виднеющегося коридора, я поднялась в воздух и полетела. Лишь увидев в конце тоннеля дневной свет, я поняла, как соскучилась по бескрайнему небу.

Я вылетела стрелой, взмыла в облака, купаясь в их прохладе. Позволила воздуху править полетом. Если бы драконы умели смеяться – я бы засмеялась, потому что впервые за много лет на душе было спокойно.

Нырнув вниз, чтобы посмотреть на храм с высоты, я замерла.

Прекрасный и величественный город был полон драконов.

Часть меня верила, что это прошлое. А другая всем сердцем верила в грядущее.

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь, настолько ярким был сон. Потом взгляд уперся в покрытую пылью колонну – и все вспомнилось. Голова уже не болела, а ноги ныли намного меньше, хотя наверняка снова засаднят, едва поднимусь.

Но что-то было еще. Что-то странное и непривычное.

Полежав с минуту и обдумав, я поняла, что перестала чувствовать дикую жажду и ощущаю на губах странный привкус. Словно в чистую родниковую воду добавили капельку мятного экстракта.

– Это еще что за…

Я осеклась, увидев на земле неподалеку пустой флакон с зельем.

С замиранием сердца прислушалась к себе и поняла, что тоска куда-то исчезла. Оставила светлую грусть по отцу, жалость к Линду и Мардуку, двум братьям, потерявшим мать и ставшим врагами.

Но не было ни бессильной злобы, ни ярости. Ни жажды мести, ни болезненной обиды на несправедливость, отнявшую семью так рано.