– И что же он говорит? Твой… муж?

– Что в будущем мне лучше почаще заглядывать в книги, а не в кастрюли и ведра для мытья полов.

– А тебя это не устраивает?

– Посмотрим. Я хочу решить это спокойно. Мне не нравится, когда меня так сильно чем-то соблазняют.

– O-о-о-о, да! – восклицает моя фея. – Это точно. Я скажу только одно: приглашение на бал!

Я смотрю на Каниклу. За последние два месяца она расцвела и стала пухленькой красавицей с милым, хотя и несколько простодушным взглядом. Сегодня вечером ею много кто интересуется, и она танцевала больше, чем это позволяет ее кондиция. Последний танец ей пришлось прервать из-за острого физического истощения, но ее партнер по танцу очень заботится о ней. Он обмахивает ее своим носовым платком, предлагает стул и ждет рядом, пока она не сможет встать снова.

Этци же окружена толпой девушек, все время болтает и яростно жестикулирует. Она в центре внимания, сестра невесты, на ней убийственно-шикарное платье, ей многое известно. Я даже не хочу представлять, что она говорит обо мне и Испе́ре, который постоянно приходит к нам домой и практически живет там. Так что никто не знает его лучше, чем она – не считая меня, – а поэтому у Этци очень любопытствующая аудитория.

Рядом с Помпи стоит ее отец, всем известный «Пивной отросток». Обычно так называемая порядочная девушка не может позволить себе быть замеченной при разговоре с этим мужчиной. Его слава бежит впереди него, и, если вы не хотите подвергнуться странным подозрениям или неуместным сплетням, лучше обойти его стороной. Но сегодня я, кажется, выше всяких подозрений и поэтому подхожу к ним.

Мы обмениваемся несколькими вежливыми словами, и в тот момент, когда Помпи кажется мне достаточно отвлеченной, я набираюсь смелости и шепчу:

– Благодарю вас. За то, что вы сделали для меня и моего отца.

Сначала он удивляется, но потом душевное волнение исчезает за показной грубостью, которой он давно и широко известен.

– Так было лучше всего, – ворчит он. – Для всех.

Когда-нибудь я спрошу его о Джане. Помнит ли он ее, откуда она взялась, почему она у него работала и сколько ей, собственно говоря, было лет. Надеюсь, он поговорит со мной. Но на сегодня моя смелость исчерпана.

Во время следующего танца я прогуливаюсь с Помпи по краю танцпола, и мы обсуждаем, не пора ли спасать Хелену от самой себя? Или она, как и в прошлый раз, залезет на бар с напитками, чтобы потом, сидя на нем, прислониться к незнакомцу и заснуть? В конце концов, я передаю ответственность за Хелену Помпи, когда меня приглашают на танец.

– Я уже соскучилась по тебе, – сообщаю своему партнеру.

– Я по тебе тоже, – отвечает он. – Я очень рад, что нам больше не придется жениться. Сегодня мне приходится держаться от тебя на таком большом расстоянии.

Улыбаюсь ему: я думала о том же. Дома, наедине, мы гораздо ближе друг к другу.

Мы с Испе́ром танцуем до полуночи, затем мы выходим на улицу со всеми гостями, потому что теперь мастера фейерверков, которых императрица привезла из Толовиса, создают в небе светящиеся, почти живые картины: летающих драконов, летучие корабли, всадников на сверкающих конях, пенное море в синих огнях, звезды и короны.

– Ты их видишь? – спрашивает моя фея- крестная.

– Кого? Что?