Ничего с Габдулом страшного не случилось, но вот доставать меня своей любовью он перестал. Сначала я решила, что из страха перед Сомерайтом как-его-там, но потом поняла, что он меня словно забыл. Вот просто в упор теперь не видел, когда я мимо него проходила.

Вот она какая, мужская короткая память. Не дала — забыл — формула счастливой жизни проста!

И все же интересно было узнать, что такого одержимый с ним сделал. На будущее, такой фокус в рукаве мне определенно в жизни еще пригодится!

И все же инцидент с темнокожим охранником имел долгоиграющие последствия. Так, буквально пару дней спустя, мадам Кардамон вызвала меня в свою спальню для серьезного разговора. Она как всегда не ходила вокруг да около:

— Либи, деточка моя, нам пора признать очевидное и перестать бежать от страхов. — Это она про мои внешние данные и "повышение" по службе, безошибочно поняла я. — Мы не знаем, что пошло не так и почему с тебя все еще не спадают чары, но твоя красота, которой ты так опрометчиво не пользуешься, причиняет неудобства всем гостям, девочкам и особенно мне! Я специально беру на службу страшненьких, неприглядных горничных, чтобы не рассеивать внимание добродетельных господ. Но что они видят — по дому ходит уборщица в десять раз красивее всех моих цветочков. Но они не могут испить ее мед, потому что она свободная женщина!

Ну, это она уж загнула, прям так и в десять раз. Ну, может немного красивее самой красивой. Тем более мы с Амариллис даже похожи. Немного.

— Я вынуждена поставить перед тобой условие. — Выдохнула женщина, устало прикрыв рукой глаза. — Я не могу выгнать тебя, я верна слову данному твоей матери. Но ты должна найти работу в другом месте или начать работать на ровне с сестрами. Ну, а если чары все же рассеются, я с радостью верну тебе прежнее обеспечение.

Это был удар ниже пояса, я готова была расплакаться, ведь это место было мне домом и чтобы тут ни происходило со мной, я находила способ почувствовать себя здесь хорошо! Внезапно, я отчетливо поняла, что изуродовать себя снова намного проще, чем пытаться пристроиться кухаркой в другое заведение или даже дом. Везде найдутся умельцы распускать руки, вот только мадам Кардамон уже рядом не будет.

Видя мое смятение и наверно удовлетворившись результатом, она добавила:

— Мне неоднократно делали выгодные предложения на твой счет, с тех пор как все случилось, но недавно поступили два просто невероятных по своей щедрости. — Так-так, а вот мы и добрались до сути разговора. — Один господин предложил заплатить за ночь с тобой двадцать пять тысяч делариев, а другой, сразу следом за ним сказал, что готов отдать за тебя тридцать тысяч, причем в любое время, в любой валюте. — Мадам Кардамон замолчала, давая время оценить масштаб и перспективы. А оценить было что…

Три тысячи делариев — таков годовой доход "Лиловой Розы", если верить самой мадам, но она, понятное дело, могла и скрывать настоящую сумму. Но из этих же денег вычитались содержание дома удовольствий, налоги, оплата работникам, взятки чиновникам, чтобы сквозь пальцы смотрели на рассадник похоти и порока в самом центре столицы. Имея сумму в пятьдесят пять тысяч, мадам Кардамон могла бы снарядить собственную небольшую армию или открыть бордели в каждой столице каждого королевства в Эвеноре. Вот это был бы новый виток в развитии дела, совершенно иные прибыли. Вероятно, именно об этом и думала женщина, так деликатно и расчетливо наступая мне на горло.

— Подумай, девочка моя. Две ночи, всего две! И ты сможешь, например, выкупить у меня своих сестриц и при том сама останешься свободной женщиной. А дальше — можешь продолжить работать у меня или же забрать Амариллис и Валериану и уехать куда-нибудь, где вы найдете себе женихов, создадите семьи и забудете былое. Ну, или они создадут, а ты придумаешь что-нибудь другое, если чары рассеются.

Говорила она конечно сладко, но вот было в этом меде что-то горькое и мне ума не хватало понять что именно. Благо, было время подумать.

На следующее утро, стряпая на кухне завтрак, я столкнулась с немыслимым.

Нет, я могла поверить в этой жизни во все, как человек из чудища в мгновение ока ставший красавицей, но только не в это!

Я закручивала в бутончики булочки с корицей, когда в комнату вошла Амариллис, вся заплаканная и дрожащая. Мои руки были в муке и тесте, иначе бы я обязательно защитилась от нее, потому что была абсолютно уверена в том, что она наконец достигла придела и пришла мстить мне за мою красоту… но напав на меня внезапно и порывисто, она заключила в объятия и уткнулась мокрой, порозовевшей, чудо какой хорошей мордашкой мне в плечо, да тут же завыла навзрыд:

— Либи-и… какая же ты на самом деле хорошая-а! Либи-и… у-у… я тебя не заслуживаю-у…

Следом за ней заглянула Валериана у нее тоже глаза были на мокром месте от слез, но она все же вела себя адекватнее и не пыталась задушить меня в объятьях.

— Что случилось-то? — Спросила я, ожесточенно стряхивая муку с ладоней, чтобы наконец отцепить от себя старшую сестру, усадить на стул и налить чай с ромашкой и календулой.

— Либи, почему же ты сразу нам не сказала? Хотела сделать сюрприз, да?