— Почему? — задыхаясь, шептал принц, расхаживая по комнате. — Почему твоя любовь принадлежит другому? Другому… другому… Есть тот, на которого ты смотришь с любовью, чтобы потом посмотреть сквозь меня? Ты не имеешь права! Твоя любовь принадлежит только мне! Скажи, что ты любишь меня? Говори!
— Я не люблю тебя… — спокойно ответила я, покачав головой, чувствуя, как по щеке скатилась слеза. — Не люблю… И никогда не любила… Я тебя презираю, принц. И местами ненавижу. Собственно, это — весь спектр эмоций, который я к тебе испытываю. Вру. Я тобой еще и брезгую.
— Ах так? — выдохнул принц, поднимая меня и пытаясь поставить на ноги. — Но ведь ты можешь меня изменить!
— Тебя в детстве случайно с трона не роняли головой вниз? Нет? — тихо смеялась я, понимая, что мне уже все равно. — Ты предлагаешь мне смотреть с любовью на твои заскоки, загулы и запои? Извини. Я не верю ни одному твоему слову. Ты слишком многого от меня ждешь. Но не получишь ничего. Как ты можешь требовать от кого-то любви, если сам не способен любить? Ты пробовал сам полюбить кого-то? Искренне, бескорыстно, нежно?
В ответ задыхалась тишина.
— Ты уже однажды убил ту, которая умела любить, растоптал чужую любовь, вонзил кинжал в любящее сердце. Скажи мне, принц, ты сожалеешь об этом? — спросила я.
— Да как ты смеешь мне об этом напоминать! Скажи, что любишь меня! Или я не знаю, что с тобой сделаю! Говори! — задыхался его высочество, прижимая меня к стене. Я дернулась вперед и почувствовала несильный удар в грудь…
«Слабак! Тьфу! — фыркнул песец. — Грушу боксерскую ему надо купить. И эспандер!»
Я зашлась от возмущения, ненависти, попыталась оттолкнуть его, а потом почувствовала, что платье стало намокать… Осторожно прикасаясь рукой к своей груди, я услышала, как рядом со мной на пол со звоном упала какая-то железяка.
— Я не хотел… Ты сама виновата! Если бы ты любила меня, этого бы не было… Не надо было мне напоминать… — лепетал принц, бросаясь ко мне. Я медленно оседала по стенке, прижимая руку к груди и представляя могильную плиту с надписью: «Любовь».
Дышать было тяжело, по телу побежали волны озноба… Руки принца держали меня, не давая упасть.
— Ты… ты ведь не умираешь? Нет? Скажи мне… Я… я… пошутил… Я не думал, что… Я просто хотел тебя припугнуть… Я не думал, что ты дернешься… — шептал Энрих. — Не надо умирать… Я сейчас кого-нибудь позову… Неужели тебе трудно было хотя бы солгать, что ты любишь меня? Хотя бы солгать! Мне было бы этого достаточно… Я бы… я бы… поверил…
Я уже ничего не слышала, а жизнь воспоминанием промелькнула перед моими слепыми глазами, пока меня засасывало в черную пустоту. Сначала был свет, но не тот яркий, который описывали «очевидцы». Я снова вижу. Это — хорошая новость. Посмертно. Это — плохая. Я протерла глаза, чувствуя, как вокруг меня все плывет. Лучше бы я этого не видела, честное слово. Все было каким-то красноватым, а стоило сфокусировать взгляд на чем-либо, как оно тут же начинало расплываться.
«Судьба и Смерть решают вновь, назвать ли истинной любовь!» — промелькнуло у меня в голове.
И в этот момент я поняла, что добралась до руководительницы всего этого безобразия. Сразу же в памяти промелькнули холодные, вычищенные до блеска черные статуи и цветочки на пьедестале.
— Тук-тук… — сардонически икнула я, глядя на черную фигуру, восседающую на троне. Судя по фотографическому сходству со статуями, некоторые скульпторы лепили с натуры. — К вам можно? Я вас тут не сильно побеспокою? Надеюсь, не обеденный перерыв? Нет? Я так понимаю, что меня Судьба сюда послала на собеседование.