В ее тоне снова зазвучали знойные нотки. Наверное, она использует его, когда хочет подчинить мужчин своей воле.
Возможно, она забыла, что Аид-бог. Она пошевелилась, снова повернувшись лицом к Персефоне, стоящей прямо за богом.
— И…ее друг, Адонис, — добавила она.
Именно при упоминании об Адонисе глаза Аида наконец оторвались от Персефоны, и она почувствовала себя освобожденной от чар. Взгляд Аида скользнул к ее коллеге и потемнел, прежде чем он кивнул Минфе.
— Ты свободна, Минфа.
Как только она ушла, Аид подошел, чтобы наполнить стакан коричневой жидкостью из хрустального графина. Он не попросил их сесть и не спросил, хотят ли они сесть. Это было нехорошим знаком. Он хотел, чтобы эта встреча была короткой.
— Чему я обязан этим…вторжением?
При этом слове ее глаза сузились. Она хотела спросить его о том же — потому что именно это он и сделал, вторгся в ее жизнь.
— Лорд Аид, — сказала она и достала из сумочки блокнот. Она записала имена всех жертв, которые звонили в Нью-Афин Ньюс с жалобой. — Мы с Адонисом из Нью-Афинских новостей. Мы расследуем несколько жалоб на вас и хотели бы узнать, не могли бы вы прокомментировать их.
Он поднес стакан к губам и сделал глоток, но ничего не сказал. Рядом с ней Адонис нервно рассмеялся. — Персефона ведет расследование. Я просто здесь для моральной поддержки.
Она пристально посмотрела на него. Трус.
— Это список моих проступков? — Он спросил. Его глаза были темными и лишенными эмоций. Ей было интересно, так ли он приветствовал души в своем мире.
Она проигнорировала его вопрос и прочитала несколько имен в списке, через мгновение подняла глаза.
— Вы помните этих людей?
Он сделал вялый глоток ликера. — Я помню каждую душу.
— И каждую сделку?
Его глаза сузились, и он мгновение изучал ее, прежде чем спросить: — Перейдем к делу, Персефона. В прошлом у вас не было с этим проблем, почему сейчас?
Она почувствовала, что Адонис смотрит на нее, и посмотрела на Аида, ее лицо покраснело от гнева. Он произнес это так, словно они знали друг друга гораздо дольше, чем два дня.
— Вы согласны предложить смертным все, что они пожелают, если они сыграют с вами и выиграют.
— Не все смертные и не все желания, — сказал он.