Парни из Бурской лиги снабжали нас припасами, и сами шатались по округе в поисках объектов для грабежа. Британское владычество во всей провинции рухнуло в одночасье, так что они чувствовали себя вполне уверенно и сами разбирались с теми британскими колонистами, кого миновало наше внимание. Кафры, почувствовав куда теперь ветер дует, теперь свои отряды самообороны предоставляли в наше распоряжение при первой нашей просьбе.
Словно стремительный отлив британское владычество отхлынуло с этих земель, оставив барахтаться на земле задыхающуюся различную живность. Но не будет ли таким же стремительным и прилив? Рассмотрим нашу диспозицию. В Натале было около 20 тысяч британских колонистов: по 5 на севере и на юге и 10 в центре страны. Я, словно горячий нож в масле, рассек английские владения почти надвое. Но 5 тысяч колонистов на юге, нисколько не пострадали, сил у нас для них нет. Там же находится и новый (всего существующий как год с небольшим) второй порт Наталя Порт-Шепстон. Там же и английских солдат, наверное, человек 30 или 50.
На севере два британских форта пали и действуют зулусы, но остальные форты стоят невредимые, и в них находятся 250 британских солдат. Английские колонисты эвакуировали туда часть женщин и детей, и вообще, пока зулусы их сильно потрепали, но тысячи три британцев там все же остается. В центре бардак на хаосе и неопределенностью погоняет. Вдоль дороги нами зачищена полоса в 25 км (полдня пути всадника), вокруг городов Ледисмита и Питермарицбурга зона свободная от англичан в диаметре достигает 60 км. На юге, возле Дурбана, мы действуем широкой полосой в 30 км. Нами наловлено и готово к отправке где-то 500 английских пленных всех полов и возрастов. Еще где-то тысяча уничтожена, преимущественно зулусами, но и мы к этому руку приложили и даже банды местных буров. Две тысячи беженцев ушло на юг в Транскей, тысяча эвакуировалось из Дурбана, еще в Дурбане остается 6 тысяч британцев. Так что где-то 1,5 тысячи британских колонистов осталось где-то в нашем тылу, и что они делают, никто не знает. А это крайне неприятные люди.
Далее, кровь мы британцам пустили, но каждое действие рождает противодействие, слишком уж нас мало, и британцы само организовались. Теперь в Дурбане против нашей сотни с небольшим людей собралось 1,5 тысячи разнообразно вооруженных добровольцев, всех цветов кожи, защищающих город. Все сказки, про благословенную эпоху, когда Британия – владычица морей – решила поучить уму-разуму сухопутных туземных и бурских дикарей, быстро улетучились. Жить захочешь, быстро сообразишь, что к чему. Сейчас не время делегировать солдатам полномочия воевать, а самим продолжать бить стекла и орать пьяные песни.
Так что пока единственное, что мы можем делать, меткой стрельбой держать их внутри города, не более. Соваться в Дурбан чистое самоубийство. Британцы активно нам противодействовали: много стреляли в ответ (хорошо, хоть стреляли они крайне плохо), палили из пушек возле форта, даже картечью и шрапнелью (так что в ту сторону наши старались не соваться) и даже пару раз запускали ракеты Конгрива (те летели по крайне произвольной траектории, часто меняя направление полета). Если бы сейчас было лето, то мы просто бы подпалили траву в направлении города, но был не сезон. Нам уже пора уходить, скоро начнутся дожди, а на зулусов надежда слабая. Но уйди мы сейчас, долго ли продержаться молодчики из Бурской лиги в Питермарицбурге?
Сотни две английских солдат быстро разгонят всю эту контору. А может там и сотни хватит, если британцы предложат бурам компромисс, амнистию и так далее. Нужно немного порушить базу британцев в Дурбане, тогда это, плюс созданный уже нами пояс безопасности, и организация карательной экспедиции будет сложной задачей, тут уже понадобиться полтысячи человек, которых сейчас у британцев нет, и еще долго не будет. А там и буры привыкнут к своей сладкой свободе и просто так ее не отдадут. Как говорят: "Было бы болото, а черти будут".
Так что готовимся, будем обстреливать Дурбан из трофейной пушки. Правда, своих канониров я уже отправил обратно, но по городу как-нибудь попадем. Прежде всего, нужно подготовить позиции, я вызвал своего разведчика Корнелиуса Энгельбрехта и мы вместе с ним обошли все ближайшие к городу высоты, примериваясь к стрельбе. От напряжения зрение мое обострилось, словно заточенное алмазным резцом.
Где далеко до города, где близко к форту, где напротив бедные кварталы черных и цветных. Ничего хорошего не попадается, придется импровизировать. Ночью мои люди подтащили поближе к городу срубленные ветки и кусты. Здесь еще с 1840-х годов, с Афганистана, известно, за ночь кусты выросли близко – нужно послать туда непременно пулю. И пусть туда стреляют, это просто маскировочная завеса. И аэростатов я над Дурбаном не вижу, так что глупые Томми ничего не заметят. А как говорят восточные мудрецы: "Беспечность есть причина всяких бедствий". Мы же пока чуть наносили мешков с землей, где подкопали, где посыпали, задрали ствол пушки под углом 45 градусов. Пушка ухнула, и словно проткнув неподвижный воздух, послала первый заряд в сторону города.
– Орлы, мая мамаша лучше с пушкой обращается! У нас трофейных зарядов меньше двух десятков! – заругался я.
Наша позиция сразу была демаскирована серовато-белым дымом от выстрела. Зазвучали ответные винтовочные выстрелы британцев, засвистели пули. Далековато для прицельной стрельбы, но наши тоже стали стрелять в ответ.
– Шабаш, отложим до заката, тогда пару раз примеримся, а ночью продолжим, все равно далековато, рассеиванье снарядов будет происходить и так- скомандовал я, – нечего британцев напрягать, некогда нам тут позиции менять, и эту еле нашли.
Так все и произошло, на закате пару раз выстрелили из пушки, прикинули, что к чему, подбили клинья, выровняли орудие и ночью пошло-поехало. Снаряды упрямо молотили по цели, и взмокшие пушкари трудились без остановки, при свете зажженных факелов. Похоже, где-то в городе наши снаряды разбили печи или просто опрокинули горящие светильники и показались ясно видимые очаги возгораний. Воспользовавшись возникшей суматохой, наши спрятавшиеся бойцы, притаившиеся рядом с окраиной города, дождались явления разъяренных британцев с факелами, разводивших костры и стреляющих во мрак ночи из ружей, и накрыли толпу этих олухов-ополченцев метким винтовочным огнем.
Пули зашлепали по сбившимся в беспорядке британским ополченцам (некоторые из них были уже в возрасте). Когда противник в панике отступил, буры потом подобрались к городу и использовали эти факелы и костры для поджога домов, после чего быстро вернулись обратно. Начались первые пожары, огонь стремительно побежал по крышам зданий. Так как разгорающийся огонь мы мешали тушить англичанам, обстреливая новоявленных пожарных, то пламя быстро разрасталось. Ночной город подсвечивался языками огня, разрозненные пожары соединялись, сливались в одно бушующее море пламени.
– Пожар! Пожар! Несите воду! Пожар! – тут и там слышались крики отчаяния и ужаса.
– Поджарим британские задницы до хрустящей корочки- веселились мои ребята, блистая остроумием, глядя на эту эпическую картину.
– Эти подонки их друг другу постоянно полируют своими пуританскими языками, так что мы сделаем им это занятие еще приятнее! – пошутил какой-то весельчак.
Город освящали пожары, мужчины пытались тушить мрачное красное пламя, семьи спасались от огня, клубы дыма затрудняли дыхания, трещали, ломаясь, балки, шипело и гудело пламя, поглощая деревянные перекрытия в полу, а деревянные лестницы помогали огню распространяться вверх. Пламя вспыхивало стеной и поглощало все: кровати, книжные полки, фонари, занавески, ткани, одеяла, сундуки, столы, стулья, мыло, табак, бренди и вино. Иногда звучали выстрелы – кто-то из моих людей соблазнялся послать пулю в показавшуюся фигуру горожанина.
Хорошая была ночь, хотя и бессонная, но она была на исходе. Пожары понемногу догорали, хотя кое-где пламя еще не унялось и порывалось в небо, с которого падали маслянистые, похожие на черный снег хлопья пепла. Там, где еще полыхали дома, суетились люди. Воды в городе не хватало, и ее привозили в бочках из бухты. И все же мало-помалу добровольные пожарные справлялись с огнем. От пепелищ тянуло запахом обуглившейся плоти, кое где на улицах стояли свежие гробы или просто лежали тела, закутанные в саван. Чад, дым и пепел кружились в воздухе. Город выгорел процентов на 20 %. Чистые Содом и Гоморра, где "густой дым, поднимался над землей на следующее утро".
Все пора и нам уносить ноги, мы сделали все что могли и теперь пора подумать о собственной шкуре. Мы, конечно, люди смелые и отважные, но слишком малочисленные для того, чтобы сойтись с англичанами в открытом бою.
– Отступаем колоннами, по ротам! – приказал я, еле стоя на ногах после тревожной бессонной ночи.