Вот и их «кают-компания» - сияющая, залитая светом просторная комната. Работает «аппаратная», беспрерывно пополняя и фильтруя атмосферу, отец и Загорский, сложив руки на коленях, неподвижно сидят за шахматами. Обдумывают ходы, что ли? Около них лежит на матраце Милько.
- Вы тут шахматами занимаетесь, - быстро заговорила Ольга, отодвигая шлем скафандра, - а там такое…
- Что же там произошло? - тревожно спросил Плугарь. - Почему свет погас?
- Какой свет?
- Ну, какой… Ты же видишь, что мы сидим в темноте. И партии не доиграли… Сперва свет потускнел, а затем…
Ольга едва не вскрикнула, но закусила губу, сдерживая себя. Свет заливал комнату, пронизывал все грандиозное подземелье, но они… они его не видят!
- Почему ты молчишь, Ольга? - спросил отец. - Включи, наконец, свой фонарь!
- Наши почему-то не работают, - добавил Загорский.
- Успокойтесь, отец, - едва не плача промолвила Ольга. Комок подкатывал к горлу. - Сейчас мы все выясним.
«Они ослепли! Совсем ослепли!» - думала Ольга, глядя на их лица. В широко открытые глаза Плугаря и Загорского бил свет, но они не реагировали на него. Да и фонарь Милько включен… Михаил взял его в руки и ощупью принялся разбирать…
- Понимаете, папа, - начала Ольга как можно спокойнее: я наблюдала струю газа…
- Ну, а свет?
- Свет… есть…
- Там есть свет? - обрадовался Плугарь. - Чудесно! Тогда давай скорее фонарь, Михаил починит наши и перебазируемся. Возможно, нам удастся возвратить свет и сюда…
Ольга не выдержала - всхлипнула, зажимая рот ладонью, но не могла совладать с собой, громко зарыдала.
- Что с тобой? - поднялся Плугарь. - Иди ко мне… - он поднялся и протянул к ней руки. Сквозь слезы Ольга увидела: это жесты слепого. И заплакала еще сильнее.
- Да что с вами, Оля? - поднялся и Загорский. Они стояли такие беспомощные, и Ольга прижалась к отцу.
- Я скажу вам откровенно… - заговорила Ольга. - Нельзя терять ни минуты. У вас повреждено зрение!..
- То есть, как это повреждено? - спросил Милько.
- Что ты имеешь в виду? - сжал Плугарь локоть Ольги.