Главный офис французского Сверхбанка пытался произвести впечатление, но располагался слишком близко к королевскому дворцу, так что на фоне не смотрелся. Однако и пародией не выглядел, и вообще подражать не пытался. Характерных для Земли черт, вроде огромных окон и вообще неуёмной страсти к стеклу, а также необоснованной вытянутости не наблюдалось. Здание было достаточно большим, но казалось лёгким за счёт формы крыши и выносных колонн-контрфорсов. Короче, для полного комплекта готичности не хватало только горгулий, но есть у меня такое подозрение, что их по ошибке поместили внутри здания, да ещё и приспособили к выдаче кредитов доверчивому населению.

В приёмной у Трефа сидела секретарша, которая чем-то отличалась от помощницы Лироя. Я бы предположил, что цветом глаз, но эту шутку я уже использовал, а тавтология — это ересь. Если я и придерживаюсь каких-то религиозных догм, то запрет на самоповторы будет первой заповедью в списке.

— А у тебя хорошие отношения с Лироем? — спросил я, как только дверь в кабинет закрылась.

— Можно сказать и так. Я приходил по рабочей необходимости, но на обед остался только как друг.

— А чего тогда семьями не дружите?

— Что, простите?

— Ну, он был с дамой, а ты нет — я указал туда, где за стеной стоял стол секретарши.

— Знаете, Реверс, ваши намёки оскорбительны! Почему вы раз за разом проявляете такое неуважение к женщинам? Сексуальная объективация недопустима в современном обществе!

— То есть она не такая?

— Нет!

— И я в это даже поверю. Не поверю я знаешь во что? — я сделал небольшую паузу, давая банкиру высказать своё предположение, но тому хватило ума промолчать.

— В то, что ты не такой. Вот во что я не поверю.

— Это здание, конечно, формально является храмом, но вопросы веры я всё равно не намерен здесь обсуждать! — под конец фразы Треф сорвался на крик. Интересно, как он выпутается из этой ситуации?

— О каком размере командировочных идёт речь? — сказал он после минутной паузы, во время которой не то молился, не то пытался медитировать.

— Ты мне скажи. И надбавку за вредность не забудь.

— За чью вредность?

— Вашу с Лироем. Если за мою, то ты, боюсь, не расплатишься.

— Двести тысяч монет устроит?

— Двести пятьдесят.

— Двести десять и эпический мешочек, но ты остаёшься мне весьма признательным.