А что за песни? Послушав пару карточек, благо динамик начинал играть сразу после нажатия на единственную кнопку, я предположил, что это какая-то контрабанда: лёгкая танцевальная музыка родом с Земли. Немного поколебавшись, забрал всё в инвентарь. Меня смутило, почему Хайзенберг прятал это здесь, а не при себе? Наверное, инвентарь могут как-то досмотреть — как таможенники на железной дороге хотели это сделать со мной. Хотя счётчики Геллера вроде бы встречаются только в цивилизованном мире, а здесь они такая же контрабанда как динамик. Ну, если меня досмотрит охрана дворца, то незаконный динамик и песни к нему, лежащие рядом с пистолетом, уникальным мечом и редкой бронёй ничего не изменят. В дверь постучали. Король и его приближённые изволили заскучать во время ужина, и это целиком и полностью моя вина. Стражники едва доставали верхушками своих острых шлемов мне до плеча, но вели себя так, будто это я им по пояс.

В пиршественный зал я зашёл под конвоем. Мода Жапира сильно отличалась от местной, некоторые недомерки умудрялись носить на своих коротких пальцах по два кольца, например. На каждом. Включая мизинец, сука! А ещё все в остроконечных шапках, реже — шляпах с полями. Золото и драгоценные камни обычно используются, чтобы подчеркнуть какую-то деталь внешнего вида, здесь же они подчёркивают только готовность терпеть неудобства ради выпендрёжа. По сравнению с многообразием форм в одежде праздной французской знати, хобриты будто бы заворачивались в разноцветные мешки, чёрт, да на их фоне мой шутовской наряд не выглядит таким уж идиотским! Меня вели к возвышению, на котором ужинал король. Он сидел таким образом, чтобы наблюдать за двумя столами для придворных.

Меня заметили и оживились. Сидящие спиной ко входу оглянулись, но один из них, высокий не только за счёт вытянутой вперёд треуголки, равнодушно скользнул взглядом и вернулся к еде. «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся» вспомнилось мне. Подойдя поближе, я даже понял почему — золотистые эполеты, плащ и перевязь с пистолетом, а ещё такое пофигистичное выражение лица… Полная противоположность короля, короче. Полуметровой высоты сцена, трон со ступеньками, и всё равно наши глаза на одном уровне. Да это карлик! Только вот, карлики у низкорослой расы должны быть ещё меньше. Призванный герой Грамматика?

И тут я познакомился с юмором этой страны: конвоиры одновременно подцепили мои ноги своими и дёрнули, от чего я начал заваливаться и вместе с этим вращаться в воздухе, потому что до потери равновесия делал шаг. Падение получилось болезненным, а широко раздвинутые ноги выше головы имели оглушительный успех у публики. Подобный уровень комедии я наблюдал в фильме «Идиократия», так шутило деградировавшее человечество две тысячи пятисотого года. Особую ценность в таких ситуациях имеют удары по яйцам, поэтому я вскочил, схватился за пах и завыл с причитаниями «о мои бедные шары!!!». Зрители оценили и этот трюк.

Наконец я встал между королём и столами, где меня незамедлительно повалили ещё раз, причём традиционным приёмом цирка карликов: один падает сзади под ноги, второй толкает. А я повторил реакцию на падение, хотя тут даже самому тупому стражнику ясно, что мои шары, в отличии от головы и шеи, не пострадали. Но все ржали даже больше и громче, чем в прошлый раз! От того, что я дважды повторил шутку, она стала только смешнее в глазах публики… А больше всех веселился уродец на троне. Или весело было только ему, а остальные просто хотят угодить «вышесидящему»?

— Спой мне песенку, Хайзенберг! — проскрипел писклявым голосом карлик-король.

— О мой король, я бы так хотел это сделать, но голос… — прохрипел я.

— Тебе больно петь?

— Да, мой король.

— Тогда отойди обратно, за столы жополизов, и спой так, чтобы я слышал каждое слово!

Так, эти двое стражников отошли на пару шагов, а до короля около пяти метров. Если я сейчас развернусь, сложу руки чтобы незаметно нажимать кнопки на браслете, сделаю пару шагов и развернусь с пистолетом в руке я всё ещё смогу попасть карлику в грудь…

— Эй, ты куда это смотришь? — пропищал король, когда я повернулся к нему спиной.

— Туда же, куда и вы, мой король! Я так хочу быть похожим на вас!

— Да как ты смеешь? — стражники уже подскочили и развернули меня лицом к трону прежде, чем я экипировал пистолет.

— Я верю, что короли и шуты неразрывно связаны, мой господин. Именно об этом будет моя песня, и ни о чём другом! — я пятился на указанную королём позицию, абсолютно уверенный в том, что скоро мне поставят подножку. Вот только если подножку ожидаешь и вкладываешь в шаги больше силы чем необходимо, подножки начинают работать против тех, кто их ставит. Особенно когда я значительно тяжелее почти всех присутствующих. Так и получилось — я протащил ногу за собой, стряхивая одного из пирующих царедворцев со стула. «Ой, твои шары!» злобно прокричал я. Никто не смелся. А я жалел только о потери парных пистолетов: шести патронов на всю толпу мне не хватит.

— Много дней грустил король, не знал народ что за беда! — я даже не пытался петь, чтобы алгоритм Айнура не прекратил переводить мои слова, произносимые на русском, ведь несколько раз я слышал песни на языке оригинала. Вообще, странно что он работает с несистемным языком, с другой стороны, учитывая возможности Ши по доступу к моему сознанию и замены слов на другие, алгоритм начинает работать до перевода мыслей в слова.

— И кто-то во дворец привел смешного карлика шута! — на слове «карлик» все напряглись.

— Карлик прыгал и кричал, народ безумно хохотал, а шут смешить не прекращал, на пол вдруг король упал! — стражники бросились на меня. Ну уж нет, сначала я скажу всё, что хочу, и только потом начну убивать!

— Схватили стражники шута, а он как мяч из рук у них, по залу бегал бедный шут, а следом весь придворный люд. Но что за странная напасть: никто не мог шута поймать!!! — только меня даже не хватали, а придворные не собирались вставать из-за столов, я уворачивался только от стражников.

— От усталости и смеха несчастный люд изнемогал, валялись стражники в доспехах и каждый страшно хохотал. Не стало больше короля, все как один сошли с ума! Летели месяцы, года в веселом царстве карлика шута… — я выбрал удачный момент и двинул одному из гоняющихся за мной латников по морде, что тоже было тепло воспринято публикой. Второй, видя серьёзность моих намерений, поубавил прыть и теперь исполнял скорее роль подтанцовки.