— Вот и отлично, пусть отдадут за каждую похищенную девушку одну свою, такого же возраста. — Я улыбнулся нашему хозяину, — завтра к утру привезут.

— Хорошо, — с явным облегчением вздохнул Датов, распоряжаясь по-казахски.

Теперь я смог распрощаться и увёл девочек в наш лагерь.

Утром мы собрались в путь, а я отправился к Срыму, попрощаться, да переговорить напоследок. Ночью промелькнула у меня интересная мысль, от которой мне стало стыдно за свою непроходимую глупость. Теперь я хотел проверить свою идею, как на неё отреагирует наш партнёр.

— Доброе утро, Срым, что за девушки возле твоей юрты? — я улыбнулся, приветствуя хана, — гарем выбираешь?

— Нет, — шире меня раздвинул губы в улыбке мой собеседник, — это твои девушки, за вчерашнюю обиду. Да, их вдвое больше, я так решил. Тех, что ты не возьмёшь, я брошу под копыта коней. Так, что, забирай всех и забудь о мелком недоразумении между нами.

— Согласен, — я отошёл в сторону, чтобы наш разговор никто не услышал, — я забыл спросить тебя вчера, если ты выгонишь маньчжур из Большого Жуза, ты сможешь стать там главным ханом? Не торопись говорить, подумай. Мы продали тебе пять сотен ружей и продадим вдвое больше, если надо. Кроме того, мы можем научить твоих людей стрелять из наших маленьких пушек и подарить тебе эти пушки со снарядами, в долг. Когда победишь, вернёшь нам долг, не обязательно деньгами или товарами. Можно лошадьми, баранами, или пленными маньчжурами? Не воинами, конечно, — строителями, учёными, чиновниками, даже женщинами, но молодыми, старух не надо, — я рассмеялся, снимая напряжение в нашем разговоре.

— Если решишь, направляй к нам толковых парней, человек двадцать-тридцать, вот эту записку пусть покажут коменданту Белого Камня. Туда они доберутся спокойно, а он переправит их ко мне, через полгода можешь высылать за ними и оружием обоз. Цены на ружья и патроны знаешь, маленькая пушка обойдётся тебе в тысячу рублей и пять рублей снаряд. За пленников мы будем платить по сто рублей. Прощай, может, свидимся ещё.

Датов так и не тронулся с места, пока мы медленно выезжали из долины, стоял к нам лицом, освещённым восходящим солнцем. Я не сомневался, что хан примет предложение, его посыльные ещё могут нагнать нас в пути. Жажда власти и уверенность в её достижении просто вырывались из казаха, даже мне её трудно было не заметить. Когда захваченный маньчжурами южный Казахстан заполыхает, китайцы не смогут вывести оттуда свои гарнизоны. Более того, им придётся их усиливать, а не гнать войска на север, на убой русским варварам. Если получится натравить на китайцев Вьетнам, или что там есть на юге, какое другое княжество, нам станет легче осваивать Приамурье.

Вы спросите, откуда у меня такое отношение к Китаю? Очень просто, я в молодости увлекался ушу, соответственно, прочёл всё, что смог об истории Срединной Империи. И большая часть серьёзных исследователей, не скрывала пренебрежительного отношения китайской верхушки к иностранцам. Чёрт бы с этим пренебрежением, к русским и в двадцать первом веке полмира так относится. Так, даже дипломатические отношения с Китаем восемнадцатого века установить довольно сложно. Любой подарок или выгодное предложение от иностранцев китайский император априори считает данью и признанием главенства Китая. Потому, явись мы в Пекин для установления мирных отношений, формально признаем верховенство Китая над Россией. Все русско-китайские договоры прошлых лет стали возможными благодаря неимоверной изворотливости русских послов и умалчиванию этих аспектов, либо непонимание их. У нас нет времени плести интриги при дворе императора, да и ребята слишком неопытны для такого. Отвлекаться самому или отправлять в Пекин Палыча было слишком накладно. Нам двоим хватало работы во Владивостоке.

Палыч со мной в своё время согласился, нам нельзя идти по такому пути, будем действовать максимально жёстко, не просить мирного соглашения, а диктовать свои условия. Видимо, пришло время активных политических действий в Юго-Восточной Азии. Либо Китай станет нашим мирным соседом, либо устроим империи "весёлую" жизнь, с помощью южных соседей. Поставками оружия и обучением воинов поможем соседям Китая — Южному Казахстану, Джунгарии, внутренней Монголии, и другим, освободиться от оккупации. Там дело может дойти и до войны соседних государств, окружающих Китай с запада, юга и востока, со Срединной империей. Пусть мы потеряем на этом деньги, зато сохраним силы и жизни наших воинов, приблизим военно-политическое истощение Китая, ускорим заключение мира на выгодных нам условиях, передачи России северных территорий, практически всей Маньчжурии. Вот так и не иначе. Первый шаг к подготовке будущих союзников я сегодня сделал, жаль, с монголами так не выйдет. Они до сих пор не вступали в контакт с нашими переселенцами, ограничиваясь наблюдением за караванами. Ну, лиха беда начало, поживём — увидим. Я пришпорил своего мерина, обгоняя движущийся караван, впереди, на востоке, вставало яркое солнце нашей надежды.

Тридцать два казаха, посланцы Датова, догнали нас при выезде из Барнаула. С собой они вели небольшой табун коней, голов в семьдесят, в качестве платы за обучение. Главой будущих миномётчиков был седоусый, светлоглазый казах, назвавшийся Фёдором. Его крестил ещё отец, когда их род перешёл под руку русского царя. Фёдор бегло говорил по-русски, с ним я и общался весь путь до Белого Камня, две с лишним тысячи вёрст. Двух месяцев нам хватило, чтобы достаточно узнать друг друга, понять побуждения и мысли каждого. Я немало времени и сил отводил созданию у казахов образа друга, но, не бескорыстного дурака, а со своим интересом. Не скрывал общий политический интерес нападения на китайцев в Южном Казахстане, легко признался, что подобные предложения буду делать всем китайским соседям. Потому и рассчитываю заключить с Китаем мирное соглашение на выгодных условиях. А, если действия казахов окажутся успешными, и поставки нашего оружия будут оплачены полностью, мы продолжим взаимовыгодное сотрудничество.

Рассказы о боевых столкновениях с китайскими войсками вызвали у Фёдора серьёзное сомнение в моей правдивости. Однако, выслушав подтверждения Ильшата и других участников конфликтов, казах поверил, что я скорее преуменьшаю потери врага, нежели хвастаюсь. Нашим же молодым ветеранам дай похвастать, вспоминая былые сражения. Ежевечерние посиделки у костров, с байками многочисленных ветеранов о своих победах, настолько взбудоражили будущих миномётчиков, что парни потребовали обучать их прямо в пути. Их поддержали новобранцы-башкиры, в результате наша поездка превратилась в смесь "Зарницы"* с военным лагерем. Все новобранцы добросовестно изучали русские военные термины, учились передвигаться в конном строю, пешем, стояли в караулах. А ветераны изредка устраивали проверки, скрадывая часового. Поручик Синицкий сразу включился в тренировки, натаскивая полуроту, ещё в Прикамье перевооружённую "Лушами".

Не забывали учителя и теорию стрельбы, отрабатывая у новичков грамотное отношение к выстрелу. Тактику выбора цели, мягкое усилие на спусковом крючке, передвижение в бою и так далее. За два месяца, пока мы добирались до Белого Камня, наши новобранцы успели многому научиться, сдружились, караван уже не напоминал цыганский табор. Башкиры и казахи привыкли подчиняться не своим старейшинам и ханам, а командирам, назначенным мною. Теперь они не раздумывали, достоин ли назначенный мной командир взвода или отделения, чтобы ему подчиняться. Все великолепно запомнили, что "промедление смерти подобно"*, подобные лозунги давно знали и полюбили наши ветераны. Вброшенные в употребление нами с Палычем афоризмы приятно разнообразили речь дальневосточников, удивляя приезжих.

Так вот, когда до Белого Камня оставались считанные дни пути, наш авангард встретил полусотню всадников, явно нерусской внешности. Те, при виде чёткого движения наших конников, остановились, не обнажая оружие. Мы с Ильшатом и Фёдором сразу направили своих коней к незнакомцам, те держались исключительно миролюбиво. Сомнений в том, что мы встретили монголов, не было. Я упоминал уже, что в дни моей молодости, в нашем институте учились ещё монголы, так, что их тип мне хорошо запомнился. Поскольку почти все они любили играть в настольный теннис, где у меня был второй разряд. С интересом рассматривая всадников, я ждал, кто из них заговорит первым. Машинально загадал, если монголы заговорят первыми, они ищут нашего оружия. Вполне вероятно, перед нами вторые союзники против Китая.

— Мы к тебе, воевода Быстров, — спешились двое ближайших всадников, поклонившись мне, — здрав будь.

— Рад нашей встрече, — спрыгнул я на землю в ответ, коротко поклонился и показал рукой на ближайшую удобную поляну, — остановимся здесь, разговор будет долгим. Ильшат, распорядись, пусть разбивают лагерь.

Пока караван останавливался, ребята разводили костры и вытаскивали несколько банок консервов, вернее бансов, как их назвали, монголы соорудили свою стоянку неподалёку. Двое их представителей назвали свои имена и стояли рядом, с интересом наблюдая за нашими действиями. Позже я предложил сесть за раскладной походный столик, на котором успели разложить нехитрый ужин — рыбные и мясные консервы, сухари, вяленая рыба. Чай ещё не вскипел на костре, а гости уже приступили к трапезе, с нескрываемым любопытством пробуя мясо, на их глазах выложенное из железных банок в чашки. Догадываясь, что до окончания ужина разговора не будет, мы с Ильшатом, молча, присоединились к монголам. Ели они долго, вытирая руки о свои халаты, запивали чаем, насытившись, сытно рыгали, выказывая уважение к хозяину. После чего, наконец, рискнули перейти к делу.

Увы, запросы наших гостей оказались скромными, всего триста ружей с патронами. Причём, половина в кредит, а остальные за овец и коней. И никаких обязательств о войне против китайцев или защите наших интересов в Монголии. Да, с такими покупателями с кондачка не разберёшься, надо думать. Так я и объявил своим гостям, добавив, ружей на продажу не везу, их можно привезти в Белый Камень месяца через два, не раньше. К тому времени пусть приезжают их представители в острог. А ещё лучше, чтобы сам хан посетил меня, знакомому человеку я больше доверяю. Неприкосновенность послов гарантирую, оставлю своего человека в крепости для разговора. Но, предупреждаю сразу, до сих пор я продавал ружья за серебро или собольи шкурки. Пусть твой хан подумает, что может предложить дороже серебра и меха?

Ночевать с нами монголы не стали, торопились донести своему хану новости, а ребята воспользовались ранней стоянкой, чтобы устроить очередную "Зарницу". Я почему-то забеспокоился за нашу команду в крепости Белый Камень и принялся вызывать их радиста по рации. Минут десять ушли на установление прочной связи, потом подошёл комендант острога. Эту зиму там служил мой зять, Тимофей Кочнев, прочно укоренившийся в крепости. Аграфена, удочерённая мной девица, родила сибирскому казаку дочь, в которой тот души не чаял. Они сами попросились в Белый Камень, жили там уже два года, отстроили великолепный дом. Тимофей уже дважды побывал в Иркутске, навещал там старых приятелей и водил караваны переселенцев. Прижились супруги прочно, потому и выбрал я его очередным комендантом, чтобы мои прикамские ученики смогли побывать в родных местах, найти там жён.