Фигура кинулась назад, снова оказалась в комнате и попыталась захлопнуть дверь перед мужчиной.

Он напрягся, его плечо с глухим звуком отбросило задрожавшую от удара дверь, а рука схватила взломщика.

По инерции их обоих протащило через все темное пространство помещения, и они тяжело приземлились на огромную кровать, стоявшую в центре комнаты. Руки взломщика бешено колотили его, ноги пинали. Призрак извивался под ним, как схваченная за хвост кошка. Мужчина действовал молча и последовательно, укрощая его, но вдруг на какое-то мгновение его руки ощутили нечто необыкновенно приятное. Упругое и нежное. Полновесное и соблазнительное.

Это была грудь. Женская грудь!

— Нет! Пожалуйста!

Призрак заплакал, очень по-женски. Испуганно. Он чувствовал, как бешено стучит ее сердце, слышал, как воздух вырывается из ее легких, когда она, все еще сопротивляясь, пытается глубоко вздохнуть.

Захрипев от злости, мужчина оседлал ее и быстро перехватил ее запястья.

— Довольно! — зло, сквозь зубы сказал он и повторил: — Кто ты, черт возьми, и какого дьявола ты здесь делаешь?

И так же внезапно, как до этого облако принесло темноту, теперь оно впустило в комнату лунный свет. Серебристое сияние проникло через стеклянные панели французских дверей, которые вели на открытую террасу.

Он смог увидеть ее так же ясно, как и она его.

Мужчина протянул руку, стащил с нее лыжную маску, скрывавшую лицо, и отбросил ее прочь. Из-под нее показались роскошные блестящие волосы, а черты ее лица, появившиеся из-под маски…

На него глядели широко распахнутые, в густых ресницах, по-кошачьи зеленые глаза. Высокие, изящно очерченные скулы. Медного оттенка брови, орлиный нос, хорошо очерченный рот с выдававшей глубоко таящуюся чувственность нижней губой.

Она все еще была под ним, только судорожное дыхание выдавало, как сильно она испугана.

Мужчина отодвинулся, перенеся вес на собственные ноги, но, по-прежнему, крепко держа пленницу, он продолжал рассматривать ее, прищурившись так, что его глаза метали устрашающие золотистые искры, а его губы сложились в насмешливую, полную цинизма усмешку.

Он узнал эти сверкающие, кошачьи зеленые глаза, которые смотрели прямо в его глаза. Так же как он узнал эти длинные волосы с глубоким медным оттенком.

И он знал, почему она смогла без усилия перепрыгнуть через ограду, вертеться и кружиться с легкостью танцовщицы.

Она была та еще штучка.

Он даже знал кое-что о тех нежных и гибких формах, что трепетали сейчас под ним. Он уже ощущал их однажды, когда пытался остановить прекрасное мгновение, чтобы пройти с ней на руках по длинной витой лестнице.

А когда однажды его спина загородила ее лицо от фотокамеры, он увидел, как в ее глазах появился мрачный блеск неприязни.

По тому, как одеревенело ее тело, он чувствовал, как ей невыносимо то, что она все еще находится в его руках…