Я был очень благодарен Игорю, который начудил с ключами. До этого просто не представлял, как мне заманить Машу, с детьми или без, в свою квартиру. А тут, просто подарок судьбы. Я очень хотел, чтобы она вошла в мой мир, перешла границу моего жилого пространства. Мне было важно то, как она в нем себя ощутит. Насколько оно для нее будет чужеродным или наоборот. За приделами дома, мы немного иные, там мы такие, какими должны быть, в квартире, мне хотелось дать ей понять, как может быть только нам четверым. После ухода Лиды я так и не довел ремонт до ума. Мне стало это абсолютно неважно. Спать было где, гостиная имелась. Кухня? Она пустовала в присутствии Лиды, а уж без нее и подавно. Моя приходящая домработница приносила какие-то продукты первой необходимости и ставила в холодильник. Но скорее для себя, чтобы не умереть с голоду, пока убирается, потому что ими пользовался я редко. По сути, квартира стояла замороженной, как будто ждала новой хозяйки. И мне очень хотелось, чтобы Маша почувствовала себя именно ей.
И если брать ситуацию в целом, то я очень доволен этой ночью, проведённой ими у меня. Я максимально предоставил им свободу. Чтобы они чувствовали себя не гостями, а именно частью этого маленького мира данной квартиры. Детям дал побегать, Маше проинспектировать кухню, перестелить пастель, постирать и развесить белье, одеть мои вещи. Прожить жизнь рядом, а не погостить. И я был очень рад, что многое мне удалось. Даже то, что Маша не стала перестилать постель, меня безумно обрадовало. Ведь это говорило очень много о ее подсознательном отношении ко мне. А именно — она не брезгует мной, не сомневается во мне и это даже больше, чем я рассчитывал. Конечно, сильно напрягала ее скованность и смущение, она категорически не приемлет моих касаний и вообще близкого присутствия рядом с ней. Один просмотр фильма чего стоил. Я все ждал, что она вскочит и убежит босиком на улицу без оглядки. Но отступаться не хотел. Я извелся весь. Слишком все медленно, слишком долго. Когда она одела мою футболку на голое тело — это было испытание, вообще не знаю, как сдержался. И сидеть с ней в полумраке на застеленном диване, осознавая, что протяни руку и она твоя, было мучением. Когда они уходили утром на работу и в сад, мне хотелось запереть дверь и не выпускать их. Потому что понимание того, что вечером я приду в пустую квартиру, меня разрывало на части. Но мне пришлось их отпустить, чтобы уже вернулись они навсегда.
Звонок Игоря про Новый год в кафе был еще одним подарком. Я и сам хотел напроситься встречать с ними, но как это сделать, поделикатнее, не знал. Видимо Маша прекрасно понимает, что деваться от нас с Игорем ей теперь некуда. Уж больно мы бесхозные, одинокие, изголодавшиеся до внимания и ласки мужики. И пригрев нас однажды, она теперь выгнать нас как собак на улицу не сможет. И я был рад, что эта реальность ее не пугает, что она ее осознает и пытается вписать в свою, или свою в нашу, но эти шаги навстречу — бесценны.
Сам вечер был для меня началом начал. Во-первых, я сам себя ощутил абсолютно по- новому — больше никому не должным, не примером, а частью. Это было как полет после долгой прогулки пешком. Ощущение себя как части чего-то большого, не зависимо ошибаешься, падаешь ты или паришь высоко. Я снова обрел семью. И одно это, было подарком. Во-вторых, Маша стала вести себя спокойнее в непосредственной близости от меня. Случилось это во время танца, уже перед тем, как нам разойтись по домам, но этот момент я не забуду никогда. В моих руках была пружина на взводе, и вот уже я держу мягкую, женственную женщину, которая откликается на мои движения, отдается музыке и танцу, позволяет вести себя и чувствовать друг друга. Мне хотелось визжать от восторга. И в-третьих, я наконец поговорил с отцом. После того, как мы ушли из кафе, договорились с Маратом и отцом посидеть у меня. И это был катарсис. Было выпито много, сказано еще больше, но главное — мы снова обрели друг друга. Я больше не один, не безотцовщина, у меня есть отец.
Утро 1 января было радостным. Я чувствовал себя как перед началом сотворения мира, вроде все в моей жизни стало образовываться, налаживаться. И это не могло не радовать. Но тут ворвался Марат и сказал, что в кафе ЧП. Мы с отцом подорвались и поехали с ним. Пока ехали, Марат непрерывно следил по камерам за тем, что творится в помещении. А происходило там ужасное. Какой-то неизвестный залез в кафе и пытался вскрыть сейф, в котором лежала выручка за 31 декабря. И это было бы не так ужасно, если бы Яна не пыталась ему в этом помешать. Она переключила внимание на себя, причем внимание весьма определенного характера. Марат гнал так, как никогда. Мы с отцом молчали, понимая, что иначе он не может. Его любимая женщина в опасности и он должен ее защитить. Когда мы подлетели, по- другому и не сказать к кафе, у двери стояла и моя Маша, и мирно беседовала со Славой. Первый раз, наверное, и последний, я был рад этому засранцу. Если бы он ее не задержал своим трепом, то на месте Яны могла быть и она. Маша поразилась, увидев нас троих со странными гримасами на лицах, а Марата она вообще испугалась.
— Что случилось? Зачем вы так рано? — проговорила Маша, шарахаясь от Марата.
— Дверь открой! — заорал Марат.
Маша уставилась на меня. Она была ошарашена.
— Я сказал, открывай! — кричал как полоумный мой друг.
Маша быстро начала открывать дверь. Тут подъехала полиция с сиренами, Маша переполошилась еще сильнее. Как только замок поддался ключу, Марат дернул дверь и вбежал внутрь, он рванул к комнате персонала, мы последовали за ним. Я не успел среагировать, как он оседлал преступника и начал бить его по лицу. Я испугался за друга, он профессиональный спортсмен, как бы не дошло до большого. Но тут сориентировалась Яна. Она смогла оттащить его от лежащего на полу грабителя. Маша была напугана, Яна тоже. Марат схватил ее на руки и увез. Я остался разбираться с ситуацией. До Маши дошло случившееся, и на ее лице отобразился ужас. Обнял ее, стараясь поддержать. Но времени на долгие объятья не было. Полиция начала свою работу, допросы, пришлось вызывать скорую для грабителя, все-таки встреча с Маратом запомнится ему на долго. После того как сняли маску с преступника, мы все впали в ступор. Перед нами был …Славик. Мы с Машей просто недоумевали. Как же так, один человек стоял с Машей у двери и он же напал на Яну и хотел украсть выручку.
Позже в деле прояснилось одно обстоятельство — Слава брат близнец. И по городу и области много нераскрытых ограблений кафе и столовых. Оказывается два брата, один из которых повар, нашли способ легкого обогащения. Слава устраивался в заведение общественного питания и узнавал особенности работы и финансовые моменты. Потом он увольнялся, чаще инициатива исходила от работодателя, и потом происходило ограбление. Слава залазил в кафе, зная там все изнутри, ему не составляло труда добраться до денег, а его брат находился с наружи, максимально привлекая к себе внимание, выдавая себя за Вячеслава, пришедшего за вещами. И выходило так, что брат заходил в помещение за вещами, вместе с сотрудником ресторана, тем самым полностью отводя от себя подозрения. А если Слава оставлял какие- то следы на месте преступления, то они не шли в расчет, так как он работал там, следовательно, они могли остаться. Братьев очень долго не могли выследить, но здесь они прокололись. Разбирательство заняло целый день. Вымотало и меня и Машу. Марата и Яну мы решили не беспокоить. К вечеру мы оба были как выжитый лимон. Начало года оказалось не таким веселым.
Глава 33
После происшествия весь день ушел на допросы и прояснение обстоятельств. Никогда бы не подумала, что такое может произойти в этом кафе. Просто детектив какой-то. Егор всячески пытался взять все вопросы на себя, но и мне и Сергею Михайловичу было не сладко. Естественно, кафе в этот день не работало. По округе начали распространяться слухи. Я испугалась за репутацию и популярность. Ведь, и так только-только стало все налаживаться. Позвонить детям было некогда, хотя я посматривала на телефон, ожидая звонка от них, но пришла только смс от Таи, что они доехали и все хорошо. Больше никаких сигналов от них не поступало. Я убедила себя в том, что им намного лучше, чем мне. Вообще, очень хорошо, что Игорь и Тая забрали детей и уехали отдыхать, как бы я еще и с детьми сейчас справлялась, ума не приложу.
Вечером я не чувствовала ног и голова шла кругом. Не смотря, на суету, нам с Сергеем Михайловичем удалось убраться в кафе и подготовиться на завтра. Янку мы отпустили, поэтому завтра день будет еще сложнее и напряжённее, чем сегодня. Закрывала кафе на автомате. От усталости и моральной опустошенности хотелось рыдать. Тут со спины подошел Егор, взял меня за плечи и повел к машине. Сил сопротивляться, и что-то кому-то доказывать, не было никаких. Села послушно и почувствовала, как напряжение уходит. Сама поразилась своим ощущениям. Когда Егор сел рядом, между нами не повисло гнетущее молчание, не было неловкости и напряжения, просто тихо ехали, и было так обычно, правильно, спокойно. Сама не поняла как, но мы приехали к дому Егора. Повернулась к нему, чтобы возразить, но на водительском сидении уже никого не было. Как только успел так быстро выйти? Дверь с моей стороны открылась.
— Маш, пойдем, — в дверях стоял мужчина, и протягивал мне руку, чтобы помочь выйти.
— Егор, что это значит? — насупилась я.
— Маш, выходи, дома поговорим. Нет не сил, не настроения припираться, — мужчина стоял и устало потирал лицо руками.
Вышла и пошла за ним. В лифте ехали молча, в квартиру прошли тоже, не проронив ни звука. Разделись и пошли каждый в свою сторону, я на кухню, а Егор в спальню. Готовя ужин, поймала себя на мысли, что чувствую себя как дома. Это было очень странно, мы провели с детьми здесь всего одну ночь, а ощущение, что я приехала домой после тяжелого трудового дня. В голове вертелась мысль, что все это очень странно и не просто так, но в то же время разговаривать с Егором на эту тему не хотелось совершенно. Вообще после дня бесконечных допросов и разъяснений, говорить не хотелось в принципе. Когда ужин был почти готов, на кухне появился Егор. Он подошел ко мне со спины, обнял, положил голову мне на плечо и прошептал: «Спасибо, Маш!». И толи от холодных капель, что скатились с волос Егора мне на грудь, толи от его близости и невероятной нежности, я покрылась мурашками, внутри что-то затрепетало, в животе появились странные шевеления и томление. Не смотря на непривычный спектр ощущений, когда он отпрянул от меня и принялся накрывать на стол, мне хотелось, чтобы он вернулся и постоял со мной еще немного.
Ужинали мы опять молча. Потом Егор собрал посуду со стола и начал ее мыть. Хотела его отодвинуть от мойки. Но он не дал.