Чайные ложки звякнули о блюдца, и она протяжно вздохнула. Лукас понимал, что такое нарушенные обещания. Его родители часто давали обещания друг другу и ему, и все их нарушали.
– Прости, Руби, но тебе не следовало давать обещание, пока ты не удостоверилась, что сможешь его выполнить.
– Но тебе надо просто согласиться, и я смогу его выполнить. Ты стоишь на пути к моему успеху. И я знаю, ты делаешь это только из‑за…
Она вдохнула, словно решила не заканчивать свое заявление.
– Из‑за?..
Посуда на подносе загремела, когда она взяла его со стола.
– Из‑за того, что произошло много лет назад.
– Ничего не произошло. – Лукас был в этом абсолютно уверен.
Да, он был немного жесток, говоря ей, как неадекватно она себя ведет, но семилетняя разница в их возрасте казалась непреодолимой пропастью.
– Полагаю, мне надо поблагодарить тебя за то, что ты не воспользовался мной.
– Наверное, мне следует извиниться за то, что я был с тобой немного резок.
Наступила тишина.
Руби вдохнула, выдохнула и, заикаясь, произнесла:
– Я не сдамся, ты же знаешь.
В его голосе появилась стальная решимость:
– Я тоже.
Он чувствовал ее взгляд. Он видел смутные очертания ее неподвижно стоящей фигуры с подносом в руках. Ему хотелось увидеть ее лицо, сверкающие карие глаза и губы. Но одно желание не вернет ему зрение. Это сделает только время.
Руби вышла из библиотеки и отнесла поднос на кухню. К счастью, ее бабушки там не было, поэтому у нее появилось время обдумать откровение Лукаса.
Она ужасалась тому, что он лишился зрения. Подумать только, этот человек сделал мировую карьеру на создании красивых садов, и теперь он не видит ничего, кроме смутных бесформенных очертаний.
Ее сердце сжалось. Как он будет заниматься бизнесом? Как он станет проектировать сады? Он привык обращать внимание на мелкие детали. Он дотошен во всем, что делает. Теперь его будущее висит на волоске.