– Всё готово, – донёсся голос из рации. – Можете мне звонить.

– Это моё устройство для телепатии? – удивилась Берит. Она смотрела на красную пластиковую коробку в руках у Ани и не понимала, что происходит. – Что вы с ним сделали? Чей это голос?

– Аня превратила эту штуку в рацию, – ответил Лукас. – Мысли она читать не умеет, зато умеет устанавливать связь.

– А программную оболочку вы где взяли? Там же внутри ничего не было.

– Я взяла её из старой научной работы по кибернетике, – ответила Аня. – Там есть автонастройка. Она свела нас с парнем, у которого есть похожее устройство.

– Вы же разговариваете не на запрещённой частоте? – встревожилась Берит. – Некоторые диапазоны запрещены, потому что вызывают помехи у промышленных приборов, и если вас отследят, мне придётся заплатить огромный штраф. Не хватало, чтобы где-нибудь на дороге разбился дрон из-за ваших переговоров.

– Нет, – соврал Лукас. – Мы говорим только на разрешённой частоте.

От еды они отказались, чтобы как можно быстрее связаться с Максимилианом. Аню одолевало радостное предвкушение. За то время, пока находилась в изгнании, она совершила как минимум одно полезное дело, и к моменту возвращения домой у неё будет ощущение, что всё прошло не зря.

Свет в своей комнате они не включали. Аня и Лукас сели к нему на кровать и позвонили на телефон, переданный в пакете с едой. Звонок не прошёл, вежливый мужской голос с арабским акцентом ответил: «Абонент недоступен», это же он повторил на других языках.

– Макс, звонок на телефон не проходит, – сообщил Лукас в рацию.

– Макс, – ответил Максимилиан, смакуя это слово. – Как давно никто меня так не называл. Навевает воспоминания. Я сейчас смотрю на телефон, как раз закончил изучать меню. Как я вижу, за два года ничего в нём не поменялось. Вы не дозвонились до меня, потому что Сети нет.

– Попробуй поднять телефон повыше, – предложила Аня.

– Сейчас.

Раздались шуршания и стуки.

– По-прежнему нет сигнала, – произнёс Максимилиан в задумчивости, а потом хлопнул себя по лбу: – Вот я идиот, иногда сам себе поражаюсь. Бывают моменты, когда я несу полнейшую чушь. Я ведь сейчас в железной камере, она постоянно находится под воздействием слабого тока. Получается своеобразная клетка Фарадея. Я так долго нахожусь здесь, что это вылетело у меня из головы. С вами я разговариваю потому, что подключил рацию к антенне, выходящей наружу. Вы сможете позвонить мне, как только я подключу к ней телефон.

Ещё четверть часа Максимилиан возился с задней крышкой телефона. Он никак не мог найти место соединения деталей, и инструмента подходящего не было. Тонкий корпус телефона с эмблемой в виде буквы «икс» будто был выплавлен цельным куском. Производители постарались сделать так, чтобы самостоятельно разобрать его было почти невозможно. Только они не учли, что он может попасть к человеку, чьё упорство граничило с безумием.

Вскоре Максимилиану удалось вскрыть телефон и среди внутренностей отыскать пластину, служащую антенной. Он выгнул её наружу и обмотал вокруг металлической проволоки возле рации.

– Сеть появилась, теперь можете звонить, – сказал он с тревогой и нетерпением. Впервые за два года он увидит других людей и сам предстанет перед их взором. После двух лет взаперти и трёх недель разговоров по рации видеосвязь представлялась ему таким же прямым разговором, как и очный.

Они позвонили снова, и на этот раз звонок прошёл. Некоторое время на экране висела тёмная заставка с красной полосой, по которой надо было провести для окончания разговора. Затем она пропала, и на экране появилось изображение человека с настолько длинной бородой и волосами, словно он всю жизнь провёл на необитаемом острове. Среди копны светлых волос блестели голубые глаза. В них помимо радости отражался страх, и его улыбка выглядела пугливой, словно он ожидал подвоха. Несмотря на регулярное и качественное питание, Максимилиан был очень худ. Он передвигался рывками и каждые несколько секунд замирал, словно прислушиваясь. Вместо одежды на нём была лишь тряпка, обмотанная вокруг бёдер.

Теперь Ане стали понятны неожиданные паузы в его речи. Он был похож на дикого зверя, в каждый момент времени готового к опасности. Ему не было пятидесяти, как казалось раньше, – он был лишь едва старше Лукаса, тридцать лет или около того.