— Я не понимаю, — проговорила она. — Зачем мне надо все это делать?

— Я никогда ничего не объясняю, — ответил доктор своим скрипучим и слегка шипящим голосом. — Я приказываю! Вы знаете меня, Бетти. Я хочу, чтобы все было по–моему. Особенно сейчас! У меня было много разочарований, но на этот раз неудачи не должно быть. Как вы знаете, я не более, чем слуга духов, живущих вне этого мира…

Девушка вновь почувствовала тот страх, который она испытывала перед этим человеком все те четырнадцать лет, что пришлось прожить в этом доме. Лэффин указал костлявым пальцем на темный угол комнаты.

— Здесь Кали, здесь Немезида, здесь Манузупутра, материализованные моими чарами. Вам была предоставлена возможность проникнуть в великие тайны, но вы предпочли преходящие чувственные удовольствия. У меня нет оснований гордиться вами. Дитя из приюта, подобранное мною, дитя, от которого отшатнулся бы всякий, узнав страшную тайну вашего происхождения, — вы упорствуете в своих заблуждениях! Дочь повещенного, вы могли бы вести себя с большей скромностью.

— Может быть, вы правы, — взяв себя в руки, ответила Бетти. — И, тем не менее, я не вижу никаких причин для того, чтобы сесть чурбаном у окна лавки на потеху всем проходящим зевакам. Я вовсе не утверждаю, что я великая актриса, но я люблю свою профессию и не согласна менять ее на то унизительное занятие, которое вы мне предлагаете. Поэтому я решительно отказываюсь.

Девушка встала из–за старенького письменного стола.

— Спокойной ночи! — проговорил Лэффин, не поднимаясь. — Вы сами найдете выход. Прошу вас тщательно закрыть дверь.

Девушка на мгновение задержала свой взгляд на этом страшном человеке. На секунду у нее возникло желание сжать руками горло ненавистного старика, но она стремглав выбежала из комнаты, быстро спустилась по лестнице и сердито захлопнула тяжелую входную дверь.

Поджидавший ее высокий мужчина расхохотался:

— Как вы однако не любите его!

— Неужели вы его любите, Клайв?

Подсаживая девушку в небольшой автомобиль, Клайв ответил:

— В известном смысле, да. Меня не раздражает высокопарность, потому что он искренен. Старик серьезно думает, что он самый значительный человек в мире. И, кроме того, он в некотором смысле помог мне. Он ведь знал меня еще с пеленок. Он был нашим домашним врачом. Наш род происходит из Бафа, и Лэффины столетиями лечили членов нашей семьи. Это своего рода фамильная традиция. Он был моим опекуном, разве вы этого не знаете?

Девушка перебила его.

— Как вы чувствуете себя в новом положении?

Девятый лорд Лоубридж улыбнулся.

— Честь большая, но долги еще больше. Как умудрился дядя просадить деньги — не знаю. Мы всегда полагали, что он богат.

— Значит, устроенное вами торжество было преждевременным?

В это время их автомобиль обогнал какой–то лимузин.

— Ла Флоретт! — сказал Клайв, заглянув в него. — Эта женщина, кажется, поставила себе целью жизни во что бы то ни стало быть у всех на глазах! Вы, вероятно, знакомы с ней?