— Правильно, а на кости число точек на всех сторонах разное. Вот, смотри, тут одна, а тут, на противоположной стороне, две.

— И что?

— И то. Тут одна, а тут две, правильно?

— Правильно.

— А теперь смотри внимательно, я тебя обманывать буду: тут одна точка, а на другой стороне сколько?

— Две.

Я аккуратно, очень медленно повернул кубик:

— Три однако.

Мальчонка плакать перестал и смотрел на меня широко открытыми от удивления глазами.

— Да, а чего ты плакал-то? Упал и ударился больно?

— Нет, я штаны порвал когда через забор лез, а мне их мать только вчера купила.

— Ругаться будет? Или выпорет?

— Нет, она плакать будет. Штаны дорогие, она долго на них деньги копила…

— Понятно. — Я оглянулся, через улицу вроде был магазин готовой одежды. А во всех таких моих магазинах обязательно была и машинка швейная, чтобы покупку под фигуру подогнать. — Давай-ка вон туда зайдем.

Когда мы вошли, продавец — средних лет мужчина восточной наружности — вскочил и замер в ожидании моего вопроса: я запретил под страхом увольнения спрашивать покупателей «чем могу помочь?».

— Уважаемый, что скажете про эти штаны? — я указал рукой на мальчонку, правая штанина у которого действительно выделялась зияющей прорехой. Тот кинул взгляд, затем повернул мальчика, поглядел на штаны сзади:

— Это армянская работа, подделка под московские, но ткань персидская, — и он произнес что-то вроде «там бок», вероятно по-персидски. Но, увидев мою недоумевающую физиономию, пояснил по-русски: — не материя, а бумага, то есть полное говно. Они на штаны похожи будут лишь до первой стирки, в наших магазинах такой дряни нет…

— Я насчет зашить.

— Пятьдесят копеек, завтра будут готовы. Так дорого потому что нужно эту часть отпороть и новую пришить, а заплатку, думаю, молодой человек на новых штанах не захочет. И опять же, после стирки штаны вообще перекосит…

— А если срочно?