С продажей чугунков все получилось еще быстрее, чем с маслом: пока мы (я с четырьмя мужиками приехал, не самому же разгружать два воза тяжелого металла) пытались как-то воткнуть наши «мобильные прилавки» в торговый ряд на местном базаре, к нам подошел какой-то, судя по одёже, купчина:
— Хранцузские котлы? — поинтересовался почему-то он.
— Нет, не французские, — ответил я, причем ответил не сразу: меня сама постановка вопроса слегка удивила и я ее секунд пятнадцать просто обдумывал. Этот вопрос в Туле, где чугун плавили на каждом углу, меня всерьез в тупик поставил.
— Значит аглицкие?
— Нет, мои.
Теперь «завис» купчина, но вскоре к нему вернулась способность произносить осмысленные слова:
— Сколько просишь?
Мне такой «неспешный разговор с театральными паузами» почему-то понравился, и я, очень не спеша и растягивая слова как прибалт из анекдота, озвучил ответ:
— За каждый по рублю.
— Беру все! — радостно и совершенно без задержки вскричал «первый встречный покупатель». Что-то подозрительно, уж не продешевил ли я?
— Я не закончил говорить, — так же медленно и опять растягивая слова, тут же добавил я, — и по восемьдесят пять копеек.
— Так по рублю или по восемьдесят пять копеек?
— По одному рублю и по восемьдесят пять копеек вместе. А не или.
— А если все возьму, по рупь с полтиной отдашь?
— Если все вместе, то по одному рублю и восемьдесят копеек вместе. За каждый котел.
Торговались мы долго, минут, наверное, десять — с окончательно сошлись на цене в рубль семьдесят две копейки. Можно было бы еще три копейки выторговать, и в этом я точно не сомневался — но сильно боялся, что во второй половине дня дорога сильно подтает и домой придется ехать по грязи. Так что я взял у купца четвертной билет в качестве залога — предупредив, что если он через час максимум свои телеги не пригонит, то залог я не верну, а чугунки продам другим людям. Купчина пообещал, что «будет тут через полчаса», но все равно позвал городового и, сунув ему в руку полтину серебром, попросил присмотреть чтобы мы не открыли тут торговлю до его возвращения.
Ну, когда у телег появилась охрана, можно и не мерзнуть, так что я тут же поинтересовался у полицейского, где тут можно приятно отобедать.
— Если вы, Никита Алексеевич, только сами отобедать желаете, то лучше всего в трактире Шеметова на Пятницкой. Но, сами знаете, мужиков там не жалуют…
— А с чего ты взял, что меня зовут Никитой Алексеевичем?
— Ну, барин, других-то, кроме вас, кто мужиком бы прикидывался, небось во всей губернии нет! — улыбнулся в усы городовой. — Но вы не беспокойтесь, мы с понятием, никому о том не скажем…