Коррупционный характер государства не только блокирует модернизацию, но и дополнительно способствует деградации управления. Ведь человек – производная от образа своих действий, а воровство, несмотря на изощренность отдельных схем, примитивно. В результате система управления примитизирует общество до своего уровня, но, поскольку сама является жертвой собственного влияния, постоянно опережает его и потому тянет за собой – так камень на шее тянет за собой утопленника.

Разумеется, наиболее остро описанные проблемы проявляются в слабых элементах общественной системы. Наиболее слабые – моногорода.

В моногородах России живет около 17 млн. чел.; за десятилетие их население сократилось примерно на 3 млн. По данным Независимого института социальной политики, в конце 90-х из 1095 городов России около 440 городов – более 40 % их количества – являлось монопрофильными. Большинство из них находится в тяжелом состоянии; и приток «нефтедолларов», и последовавший кризис, и его частичное преодоление мало что изменили в их положении.

Причина заключается, как правило, в незначительности предприятий, расположенных в моногородах (и поселках городского типа, где ситуация еще страшнее), – как по размерам, так и по роли, которую они играют в российской экономике. Многие из них используются владельцами всего лишь как инструмент выкачивания денег на другие проекты, а то и на личное потребление, в результате чего они эксплуатируются «на износ». «Норильский никель», «АвтоВАЗ» и ряд других являются исключениями, которые лишь подчеркивают правило.

Это предопределяет незначительность инвестиций в их развитие, устарелость технологии и организации производства, специфическую субкультуру, в принципе не воспринимающую развитие. Дополнительно ослабляет финансовое положение градообразующих предприятий вынужденное содержание социальной сферы, которую просто не на кого «сбросить».

Результат – неконкурентоспособность и медленное угасание этих предприятий.

Данная тенденция усугубляется неэффективным менеджментом (патологический пример которого дает «АвтоВАЗ»), потому что эффективному в описанных условиях, как правило, просто неоткуда взяться.

Бедность жителей резко ограничивает возможности переезда, окончательно превращая моногорода и поселки городского типа в «зону социального бедствия».

Специалисты выделяют в отдельную категорию моногорода, предприятия которых принадлежат крупным корпорациям, в том числе и потому, что по ним есть информация: корпоративная отчетность, при всех своих недостатках, все-таки существует. Моногорода и поселки городского типа, становые предприятия которых принадлежат мелким и средним владельцам, практически невидимы даже для государства.

В моногородах крупных корпораций (это наиболее благополучная и наиболее изученная часть моногородов) живет 12 млн. чел. из 17 млн. общего числа жителей моногородов, причем в 24 регионах России только их жители превышают 10 % населения регионов, а в 9 регионах составляют четверть и более. Социальные риски в условиях кризиса наиболее высоки для 160 из этих городов, в том числе – тридцати, относящихся к естественным монополиям (прежде всего, «Газпрому»).

По данным ключевого специалиста по данной проблематике Н.В. Зубаревич, 7 млн. жителей моногородов живет в так называемых «базовых» городах, в которых находятся важные для корпораций активы и в которых выплачиваются относительно высокие зарплаты и налоги в местные бюджеты, 4 млн. – в менее значимых городах с непрофильными активами и низкими заработками. Большая жизнеспособность «базовых» городов проявляется и в значительно большем количестве жителей – в среднем 110 тысяч против 60 тысяч человек.

В «базовых» городах крупные корпорации даже в кризис сохраняют ядро трудовых коллективов, снижая зарплату, вводя неполную рабочую неделю, отправляя сотрудников в частично оплачиваемые отпуска. Увольняют в основном неквалифицированный персонал (включая офисных клерков), сотрудников вспомогательных подразделений и работников предпенсионного возраста (которые получают возможность выйти на пенсию досрочно).

Во второстепенных городах даже крупный бизнес готов идти на задержки зарплаты, а в отдельных случаях – и на остановку неконкурентоспособных градообразующих предприятий. В частности, «Уфалейникель» (Челябинская область) был закрыт с октября 2008 по февраль 2009 года, пока рост мировых цен на никель не сделал его работу вновь выгодной. Байкальский ЦБК был остановлен в конце 2008 года, однако в середине января 2010 года, для обеспечения его рентабельности, было подписано постановление правительства, разрешающее эксплуатировать целлюлознобумажный комбинат без должных очистительных систем, сливая ядовитые стоки непосредственно в Байкал.

Вместе с тем кризис не более чем ускорил неизбежный процесс санации нежизнеспособных активов, начавшийся в конце 90-х – начале 2000-х годов, но остановленный бурным притоком нефтедолларов и улучшением международной конъюнктуры.

Основная задача государства в этих условиях – не допустить, чтобы этот процесс перерос в социальную катастрофу. К сожалению, несмотря на широковещательные заявления, государство не демонстрирует стратегического видения проблемы и предпочитает искать решения ощупью, что оборачивается потерей не только времени, но, в конечном счете, и человеческих жизней.

Источник: Н.В. Зубаревич, «Социальный атлас российских регионов».

Рост напряженности в моногородах естественным образом привел к росту протестных настроений, проявившихся не только в традиционных митингах, но и в перекрытии федеральных трасс, а в ставшем знаменитым Пикалево – и в захвате горожанами мэрии.

Панический испуг государства, ярче всего продемонстрированный в Пикалево, был эффективно использован олигархами, владеющими градообразующими предприятиями: трагедия работников этих предприятий и жителей моногородов оказалась эффективным инструментом шантажа государства и выколачивания из него исключительно значимых в кризисных условиях финансовых ресурсов. При этом средства, доставшиеся непосредственно моногородам и расположенным в них предприятиям, оказались несопоставимо меньше сумм, выделенных олигархическим структурам.

Понятно, что такое выделение средств оказалось невыносимо расточительным, и обострение ситуации на по-настоящему крупном предприятии – «АвтоВАЗе» – наглядно показало невозможность решения проблемы моногородов ни социальной поддержкой, ни простым выделением средств соответствующим предприятиям. Аппетиты олигархических структур (пусть даже формально принадлежащих государству) оказались чрезмерными и не поддающимися контролю, а прямого финансирования жителей моногородов с неконкурентоспособными предприятиями не мог выдержать даже наполненный нефтедолларами бюджет.

В результате прямая поддержка моногородов приобрела характер вспомогательной, страховочной меры, хотя в связи со жгучей необходимостью и была увеличена: первоначально в бюджете 2010 года на эти цели было выделено 10 млрд. руб., затем сумма выросла до 15, а затем и до 27 млрд. руб.: 10 млрд. напрямую из бюджета, столько же – в виде субсидий Минрегионразвития, 5 млрд. – от Фонда содействия реформированию ЖКХ и 2 млрд. руб. – от Минэкономразвития на поддержку малого и среднего предпринимательства в моногородах.