Но еще раз повторю: бизнес, который приходит, прекрасно знает все наши недостатки. Та же самая ИКЕА – она очень непросто ставила свои магазины в Москве, но она их поставила и, по-моему, довольна. Поймите: на фоне условий, в которых многие из тех же самых западных корпораций работают в той же самой Африке, на Ближнем и Среднем Востоке и даже, о ужас, в некоторых странах Юго-Восточной Азии, – не нужно слишком много пепла высыпать на свою голову. У нас лучше условия, чем там, если рассматривать их интегрально. Да, взятки у нас выше и коррупция хуже, чем в Юго-Восточной Азии, – зато и рынок поприличней, если не брать, естественно, Китай.
Ну и, наконец, пятая задача государственной политики в сфере приватизации, последняя и по порядку, и по значимости – формирование доходов федерального бюджета. Намеченные доходы – 18 млрд. рублей – это даже не копейки для нынешнего федерального бюджета. Даже если примут решения о приватизации стратегических предприятий, 73 млрд. рублей – это тоже для бюджета совсем-совсем немного. Так что эта задача поставлена пятой, просто чтобы не забыть.
И главное, что меня порадовало в этом документе – в нем нет ни слова вечного дешевого либерального трепа о том, что частный менеджмент всегда гарантированно эффективней государственного.
Это вовсе не значит, что от этой идеи отошли. Это значит, что ее просто стыдятся повторять. Ведь достаточно простого взгляда на то, что творит частный бизнес…
Действия частного бизнеса, и в первую очередь олигархов всех мастей и размеров надежно отбили у всех охоту повторять идеологические штампы 1993го, 1997-го и прочих забытых лет. Потому что да, государственный менеджмент неэффективен. Но он неэффективен потому, что государство свое собственное имущество не контролирует.
А с другой стороны, мы видим, что частный менеджмент тоже часто неэффективен. И во многом он неэффективен именно потому, что захватил имущество почти бесплатно. Вот в Казахстане тех, кто нахватали, а потом оказались спекулянтами, не желающими развивать производство, вычистили поганой метлой. Скандал был до небес, западные инвесторы стояли на ушах и истошно кричали про подавление прав и свобод, а потом пришли, как миленькие, и с наслаждением там работают. И наши там работают по-настоящему, кстати.
Когда же государство выполняет свои обязанности и по контролю за собственным имуществом, и по контролю за частником, который работает в значимых отраслях, вдруг выясняется, что принципиальной разницы в качестве государственного и частного управления нет.
Да, есть отрасли, которые должны быть частными просто по своей природе. Ну, кому нужна государственная химчистка, государственный ресторан? Что за бред, грубо говоря?
С другой стороны, стратегические отрасли должны быть государственными: был случай, если я правильно помню, когда в угаре приватизации почти продали заводик шифровальных машин для государственной безопасности. Причем не кому-нибудь, а израильской фирме. Слава богу, вроде успели ударить по тормозам, но прецедент был бы чудесным. Когда рейдеры чуть-чуть не захватили атомную электростанцию – тоже было прекрасно. Или когда приватизируются атомные НИИ.
При определении наиболее эффективной формы собственности очень многое зависит от той функции, которую выполняет данный бизнес. Возьмем одну и ту же нефтяную или газовую компанию – и увидим дивную ситуацию: оптимальная форма собственности зависит от места их работы. Добычу нефти и газа на территории своей страны ведут, как правило, государственные компании. Это не только исламский мир – это Норвегия, которую никто в Госплане и централизованно планируемой социалистической экономике не обвинит. Там тоже государственная компания. Потому что при добыче на своей территории решается задача достижения общественного блага.
Ведь нефть и газ – это, грубо говоря, сверхприбыль. Если вы добываете на своей территории – вам не нужно проявлять агрессивность. Вам просто не к кому ее проявлять: это все ваше и так, не нужно ничего захватывать. Не нужно и выкачивать ударными темпами – это ваше. Использование сверхприбыли на общественное благо не обязательно сводится к раздаче денег населению. Можно инвестировать в нефтяную компанию, чтобы она лучше бурила скважины и меньше нефти выливалось на поверхность, можно на эти деньги строить дороги, лечить детей или летать в космос – неважно.
Важно, что задача по обеспечению общественного блага по самой своей природе если и не социалистическая, то уж точно социальная.
Так зачем здесь нужен частный бизнес? Здесь объективно более эффективна госсобственность, потому что решаемая задача соответствует ее характеру.
С другой стороны, при освоении такого же месторождения, но не на своей территории, а на чужой, все меняется кардинально. Задача в том, чтобы захватить как можно больше и выгрызть как можно глубже и быстрее – потому что вдруг национализируют? Вдруг одумаются?
Поэтому добычу нефти и газа на чужой территории должен вести частный бизнес, всегда и везде, – ибо нужны его энергия и агрессивность. Как с Ираком: туда ЛУКОЙЛ влез! Еще Саддам морковкой у наших перед носом водил, и мы их дожали! Да, сейчас в Ираке полный бардак, и американцы с англичанами согласились отдать эту Курну, потому что уже отчаялись когда-нибудь что-нибудь там добыть. Но пример это хороший: частный бизнес по своей природе захватчик и потому должен работать за пределами страны. А государственный по природе работает для общества или на его стратегические цели, ему место внутри страны. И ошибки частных корпораций ничуть не лучше ляпов государственных. Конечно, при условии, что государство не вмешивается в мелочи. Есть классический пример заявления директора государственной тогда французской фирмы «Рено». Когда им попытались порулить по оперативным, а не по стратегическим вопросам, он ответил: «ено» – это не Франция. «Рено» – это «Рено». И это нормально.
Вместе с тем, надо отметить, что даже честные и неидеологизированные бюрократы любят приватизацию из-за возможности снятия с себя функций урегулирования трудовых конфликтов.