— Но почему один из пацанов стал раздвигать ворота вручную? Есть же специальный механизм? — с задумчивым выражением лица спросил пахан.
— Не один, двое! — поправил его Ара. — Ворота бронированные, тяжелые. В одиночку не справиться. А почему вручную?! Гм!! Вероятно, автоматика испортилась. Явление вполне заурядное. К примеру, у меня в подъезде домофон регулярно ломается. Минимум раз в две недели… Да, и еще. Чтобы досконально разведать все, о чем я говорил, необходимо иметь своего человека в доме. Визуальное наблюдение (пускай длительное и тщательное) по-любому не даст исчерпывающей информации.
— Елки-палки!! — вдруг встрепенулся Гаврилов. — Чертов «синюшник»!!!
— Не понял?! — удивленно приподнял брови Ярошевич.
— Нанял я тут приблудного пьянчугу… Уборку иногда наводить, виновато пряча глаза, промямлил Хранитель. — Кто же мог предположить…
— Выйдите, пацаны! — резко скомандовал телохранителям Горыныч и, едва дверь за ними захлопнулась, сильно, без замаха ударил Гавроша кулаком в лицо.
— С-сучий потрох! — прохрипел главарь группировки. — Лох паршивый! Тебе не только общака, грязных носков доверить нельзя!!! Му-у-у-удила сраная! Замочу на хрен!!! — профессиональным движением пахан выхватил из-за пазухи пистолет.
— Погоди, Костя, не стреляй! — взмолился Николай Викторович. — Я найду похищенные лавэ!!! Клянусь!!! Иначе быть мне последним пидорасом![9]
— Хорошо! — поразмыслив, согласился Ярошевич. — В помощь возьмешь Якова и Хилого. Плюс твой любимчик Костолом. Но учти, Коля, облажаешься быть тебе мертвым пидорасом! Сперва опустим, известим об этом всю Москву, затем завалим. Медленно и мучительно! Усекаешь?!
— Да, да, конечно! — торопливо заверил главаря Гаврош и слизнул языком сочащуюся из губы кровь…
2
Тридцатисемилетний майор спецназа ГРУ Андрей Никонов, брезгливо морщась, смотрел на опухшего, всклокоченного, заросшего дремучей щетиной, вдребезину пьяного младшего брата.
— Свинья! — сквозь зубы процедил Андрей. — Слава Богу, покойные отец с матерью тебя не видят!
— И-ик! Не р-ругайся! — заплетаясь языком, пробормотал Кирилл, попытался встать на ноги, но не сумел и снова рухнул на продавленный, прожженный в нескольких местах диван.
Братья «беседовали» в трехкомнатной родительской квартире, доведенной спившимся Кириллом до безобразного состояния. Давно забывшие, что такое чистка, ковры посерели от пыли, на грязном полу валялся различный хлам, многие предметы меблировки были поломаны или покорежены (результат столкновений со страдающим «асфальтовой болезнью» Кириллом); воздух загустел от сивушно-портяночного запаха.
— Свинья!!! — с нескрываемым отвращением повторил майор, резко повернувшись, двинулся к выходу и вдруг замер, насторожился…
Три дня назад Андрей выписался из ростовского госпиталя, узнал от начальства о предоставлении ему двухмесячного отпуска (самого длительного за последние три года), оформил надлежащие документы и уже сегодня прилетел утренним авиарейсом в Москву.
Прилетел с одной целью — проведать младшего брата Кирилла, единственного оставшегося в живых родственника. (Молодая, беременная жена Андрея Елена погибла осенью 1999-го под развалинами жилого дома в Волгодонске. Поехала навестить маму и… вместе с ней, а также с неуспевшим родиться ребенком пополнила огромный список жертв чеченского беспредела.)
Столь продолжительный отпуск майору дали из-за тяжелого ранения в грудную клетку, полученного им при проведении спецоперации по уничтожению банды некоего Искандера Хамидова. Сей «борец за независимость» Ичкерии прославился главным образом зверскими расправами над пленными. Кроме того, согласно оперативной информации, участвовал он и в подготовке серии терактов против мирного населения. Обосновался Хамидов в труднодоступном горном районе Чечни, наивно полагая, что там уж его точно не достанут.
Однако просчитался «доблестный джигит».