А про своих сыновей я все сама прекрасно знаю: и недостатки, и достоинства.

– Ты-то здесь как оказался? Только не говори, что в преступном сговоре с этими хитрецами. Не прощу!

Как-то незаметно мы переместились на кухню, где я сразу включила чайник и заглянула в холодильник. Широкий – мужчина с отличным аппетитом, завсегда поесть готов.

– Я чист, как слеза младенца, Князева! – выставил вперед ладони друг.

Чист, ага!

– Так как же мальчишки от Лампы сами добрались? – прищурилась я, словно ищейка, напавшая на след. Не проведешь!

Думаете, Широкий смутился, что я его поймала на вранье? Как бы не так!

–  Позвонили – я и приехал… – развел руками Артем, на всякий случай отодвигаясь вместе со стулом подальше. Видимо, опасался, что и его постигнет участь бобра.

И правда, стукнуть его очень хотелось, но… Я же взрослая женщина! Умею справляться с собственными эмоциями!

Поэтому я просто сжала половник до побелевших костяшек пальцев да притормозила переливать для подогрева суп. Сосчитать до десяти, что ли?

– Ну как я им откажу, Маша! – сложил бровки домиком Широкий, состроив просящую гримасу. Морда его поражала умилительностью, но осталась наглой. – Что хочешь сделаю, только не злись!

– Да что ты сделаешь! – отмахнулась я. – Повезло родить гениев… Мне кажется, они скоро Пентагон взломают чисто ради любопытства, а я начну сушить сухари.

Для себя, ага. Ведь мать и в огонь, и в воду за свое дитя!

Даже если дитя с прибабахом.

– Вот что хочешь, то и сделаю! – настаивал Артем, и я не выдержала:

– Секса я хочу, Широкий! Секса! Поможешь?

Целоваться я не кинулась, платье не спустила, но Артем отшатнулся так рьяно, будто я уже залезла ему в штаны и принялась насиловать с особой жестокостью.

– Маша! – раненым бизоном взревел этот двухметровый трус и с грохотом свалился вместе со стулом. – О-о-х, ма-а-ть!

Хорошенько он приложился копчиком и затылком, даже у меня в ушах зазвенело.

– Ты бьешь Темыча?! – тут же послышался возбужденный крик из комнаты мальчишек.