Джесс расхохоталась.

– Я определенно не отправлю это Ларе, – сказала она, показывая ему фотографии.

Он тоже засмеялся, и Джесс почувствовала облегчение. Но тут ее телефон зазвонил, и на экране появилось имя мамы.

– Я должна ответить, – сказала она, отступая на шаг.

Джесс прошла через дверь в большой зал.

– Привет, мам! Счастливого Рождества.

– Счастливого Рождества, – ответила ее мама, явно пытаясь придать своему голосу нотки радости, но Джесс слышала, как фальшиво это звучит.

– Вы с папой хорошо провели утро? – спросила она.

– О, ты знаешь…

И она действительно… знала. И это разбило ей сердце.

– Мам, ты?.. – Она глубоко вздохнула, вспомнив, сколько раз она пыталась задать матери этот вопрос. – Ты счастлива?

Молчание мамы было красноречивее всяких слов.

– Я беспокоюсь о тебе, – продолжала Джесс. – Я правда хочу, чтобы ты была счастлива. И папа тоже. Но я не думаю, что вы счастливы вместе с тех пор, как мы потеряли Шарлотту. Мне жаль, но сегодня Рождество, и я просто не могу смириться с мыслью, что вы не расстаетесь только ради меня, и… не делайте этого. Пожалуйста.

– Джесс, мы с твоим папой очень тебя любим.

– Я знаю! Но вы, кажется, больше не любите друг друга. И может быть, нам всем следует пойти на консультацию к семейному психологу. Я не знаю. Я просто знаю, что‑то должно измениться. – Только сейчас, вдали от семьи, Джесс поняла, так больше продолжаться не может. Она не смогла бы пережить еще одно Рождество со всем этим недосказанным.

Она поговорила с мамой еще несколько минут, заверила ее, что в Аптоне все в порядке, а местные метеорологи предсказывают оттепель через пару дней. Ей даже удалось перекинуться парой слов с отцом, прежде чем комок в горле стал слишком большим, и она извинилась и повесила трубку, пообещав, что они поговорят, когда она вернется домой. Она уселась на овечью шкуру перед каминами и смотрела на огонь, размышляя, как ее семья дошла до такого. Джесс задавалась вопросом, не выдумала ли она те детские воспоминания о смеющихся, счастливых родителях, шумных рождественских утрах, когда они с Шарлоттой разрывали яркие упаковки, стремясь поскорее добраться до подарков. Нет. Воспоминания реальные, и она обязана этим Шарлотте. Ей необходимо хранить их, чтобы бороться с бездной отчаяния, в которую ее грозили втянуть родители. В которую они втянули друг друга. Она просто хотела бы сделать их счастливее, отменить годы, которые они провели, не разговаривая о том, что на самом деле чувствовали, и вместо этого были несчастными. Она никогда не собиралась жить так, как жили ее родители. И если это означало уйти от такого мужчины, как Руфус, то именно это ей придется сделать.

– Эй! – раздался голос позади нее.

Джесс подняла глаза и увидела наблюдающего за ней Руфуса.

– С тобой все в порядке? – спросил он, подходя и усаживаясь рядом. Он притянул ее к себе и крепко обнял.

Джесс кивнула, пока еще не решаясь заговорить, и Руфус прижался губами к ее волосам.