— Гадать дело пустое, — негромко произнес подпольщик. — Когда разговор о карателях, тут надо знать наверняка.

— Тогда так, — на правах старшего распорядился Кузьмицкий, — вы идите к нашему командиру, — сказал он, обращаясь к подпольщику, — а мы с Леней туда, — кивнул он в сторону леса. — Посмотрим, нет ли засады. Эти гады могли и засаду устроить. Смотрите, мол, мы уходим, а сами оставят и глаза, и уши врастопырочку, чтобы видеть и слышать. Проверить, здесь мы где-то или действительно прорвались. Короче, глянуть надо.

— Когда ждать обратно? Что доложить командиру?

— Вернемся через час.

— Добро.

— Отыщете их? — спросил Кузьмицкий.

— Ориентир я запомнил, — сказал Галкин.

Кузьмицкий кивнул Асмолову, они направились к берегу, к лесу.

Галкин добрел до ориентира, березы-трезубца, причудливо выросшей из одного ствола, не увидел ни Речкина, ни Стромынского, ни тех разведчиков, что остались рядом с ранеными. Галкин стал оглядываться.

— Здесь мы, — раздался голос.

Тростник раздвинулся, Галкин увидел сержанта, который оставался за старшего после лейтенанта, опекал своего командира определял, что делать всем и каждому.

И раненые, и те, что остались возле них, замаскировались хорошо.

— Чего пришел? — спросил Пахомов.

— Немцы ушли, — доложил подпольщик.

— То-то, чую, стихло, а? Совсем, что ли, ушли? — спросил сержант.

— Похоже, совсем, — объяснил Галкин. — Ваши разведчики послали меня к вам.

— А сами?

— Поползли глянуть, что там да как.

— Пробирайся сюда.

Галкин шагнул, провалился по пояс, тут же выбрался, ухватившись за руку сержанта. Подошли к лейтенанту. Речкин услышал их шаги, стащил с лица плащ-палатку.