— Перестань, э!

Странным, не всегда и во всем понятным был для Ахметова Денис Рябов. То серьезен, то болтает недостойное мужчины. В такие моменты старшина Колосов называет его балаболом, и он не обижается. «Язык, — говорит сам по себе, — без костей, мелет да мелет, какой, мол, с него спрос». Командир Рябова оговаривал. «Хороший вы человек, Рябов, — сказал о нем Речкин, — только безделье для вас крайне вредно».

— Ахметов? Слышь, Ахметов?

— Замри, э, — предупредил Ахметов. — Туман поднимается, да. Смотреть надо, да.

Туман и впрямь поднимался. Вроде слоеного пирога получалось над болотом. Сверху чисто, посередке вата-туман, снизу тоже развиднелось. Туман и поднимался, и рассасывался. Показалось солнце.

С берега донесся гул. Слышно было, как заработали двигатели автомашин.

Над болотом появился самолет. Вчерашний. И позавчерашний. Все та же «рама», летчик которой стал свидетелем гибели полицейских и немцев. Глядя на него, Ахметов подумал о том, что не зря этот самолет появился, немцы сейчас ударят по острову. «Рама» тем временем пролетела над протокой, стала кружить над Ахметовым и Рябовым, смещалась все дальше, скрываясь порою с глаз долой.

— Ахметов?

— Э.

— Пронесло, кажись, а?

— Ты можешь помолчать? — строго спросил Ахметов.

— А чего? Ты думаешь, они нас услышат? Хренушки. У них там слышь как гудит?

На мосту показался бронетранспортер, за ним — другой. По мосту прошел тягач. Виделось шевеление на обоих берегах. Через какое-то время бронетранспортеры потащили на прицепе грузовики. Две автомашины протащил на буксире тягач.

— Во дают, — радостно произнес Денис. — Наш с тобой мусор подбирают. Ты им, наверное, все радиаторы разбил из «магдалины».

— Ты тоже по фарам бил, я видел, — сказал Ахметов.

— Я садил из «шмайссера», а ты из «магдалины». «Магдалина» баба серьезная. Ты им движки поколотил — это точно.

Ахметов подумал о том, что очередь из трофейного пулемета, нареченного бойцами «магдалиной», могла попортить и радиаторы, и двигатели автомашин настолько, что немцам пришлось вызывать помощь. У них это дело поставлено. Бывало, наступали, наступали, а приходили, ни трупов немецких, ни техники, все уволакивают. Если, конечно, не в окружение попадали. Тут уж немец все бросал.

— Слышь, Ахметов?

— Э.

— Что ты все «э» да «э», кажись, уходят.