Она попыталась вырваться и отмахнуться, но я уже крепко держал ее за запястье и смотрел на нее. Мне нужно было только одно, что бы она подняла на меня свой взгляд, поэтому я ждал пока у нее остынет пыл и она не прекратит сопротивляться. Ждал и терпел. Я забыл принять обезболивающие и сейчас сполна мог насладиться всеми оттенками существующей боли. Оля дергала мою руку, била по ней, пыталась поцарапать и даже сжимала изо всех сил, но я терпеливо ждал. Наконец, осознав, что просто так я ее не выпущу, она перевела на меня свой зловещий взгляд и «попалась». Я пытался подобрать слова, которыми мог бы вернуть все на место, но то и дел в голове всплывали дурные мысли, образ Виталика, который встречает Олю на вокзале, его, наговаривающего на меня, и Оли, которая так сильно переживает за человека, который вчера вместе с тремя друзьями и битой, избил мимо до полусмерти. Нужная «команда» созрела сама:

— Я, это Виталик. — с дрожью в голосе произнес я, и тут же почувствовал как от моей руки перестают исходить болевые импульсы.

Оля бросилась мне на шею, чуть на завалив меня.

— Слава богу с тобой все в порядке, я так волновалась за тебя. — обрадовалась она, то и дело успевая осыпать мое лицо поцелуями.

Она наполнилась таким количеством любви, которое я от нее не разу в жизни не видел. И тут мне все стало ясно. Я сделал над собой усилие и схватив ее голову правой рукой прижал к своим губам и страстно поцеловал. Небольшая пауза, и вот Оля аккуратно пытается отстраниться от меня:

— Виталь, не надо. — отодвинув меня немного в сторону произнесла она. — Бедненький, как ты вообще стоишь-то? — и при этих словах на ее глазах выступили слезы.

Я и сам еле сдерживался, что бы не заплакать, но только от обиды. Совсем не давно, я и не мог себе представить, что такой человек, как Оля, может плакать. Но она плакала. Первый раз от боязни потерять Андрея, а второй сейчас. И оба эти случая ни как не были связаны со мной. От осознания этого я почувствовал, как мои глаза оказываться на «мокром месте».

— Оля. — я бросился к ней и крепко обнял ее.

Я специально начал закручиваться в объятиях и смог оттащить ее поближе к своей машине, а затем прижав ее к ней спиной, снова попробовал поцеловать. Страсть вспыхивала во мне и я не мог себя контролировать. Оля же пыталась держаться. Она позволяла осыпать ее шею поцелуями, как тогда в клубе, но как только мне стоило опустить руки ниже, всячески меня сдерживала. Тогда я перехватил ее руку и снова «заглянул внутрь»:

— Сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы только правдой, поняла?

— Да. — ответила она.

Даже сейчас, когда она находилась без движения, без той живости, которая меня пленила, она все равно была для меня той единственной, которой сейчас я мог все простить. Все зависело лишь от того, что она сейчас мне скажет:

— Я симпатичен тебе как мужчина?

— Нет. — сухо ответила она, и это отразилось мощной пощечиной в моей голове. Я не мог это принять. Как вообще это возможно?

— Неправильный вопрос. — вмешался мой внутренний голос. — Ты задал не правильный вопрос. Это же девушки, у них все по другому. То им нравиться Сергей Лазарев, то могут заявить, что мужчина должен быть симпатичней обезьяны. Она согласилась с тобой встречаться, а это уже о многом значит. Продолжай ее продавливать.

Но я с трудом соображал. Я так и не смог подобрать в голове подходящий вопрос, поэтому спросил:

— Ты меня любишь? — адресовал я свой вопрос Оли.

— Нет.

— А любила? — уточнил я.

— Нет.