Я невольно усмехнулся.

Нет чтобы сказать напрямую: «Если нынешнего государя грохнут и на престол сядет Годунов, отдаст ли он деньги?» Вроде у меня тут ни к чему опасаться чужих ушей, но все равно осторожничает купец.

Однако тот мою усмешку истолковал превратно, даже побледнел от испуга. Пришлось поспешить успокоить и заверить, что все деньги в размере тридцати тысяч плюс немалые проценты будут выплачены сполна.

Честно говоря, платить еще и за этого гаврика – перебор, хотя, с другой стороны, кто бы ни был плательщиком, а отдавать их в любом случае будут из царской казны.

– И еще одно, – заметил купец. – Насколько мне стало известно, Джордж Гафт завтра вместе с английским послом Томасом Смитом собирается самолично навестить Годунова, дабы испросить новые льготы для Русской компании.

– Он, очевидно, не знает, что завтра у царевича перезахоронение тела его отца, царя Бориса Федоровича, – вовремя припомнилось мне.

– Думается, что он знает это, – не согласился Барух. – Он вообще многое что знает – его доверенные люди из компании имеют весьма обширную сеть агентов. Более того, он даже заранее узнал, что царевича собираются… – И замялся.

– Даже так? – протянул я, задумчиво вертя на пальце перстень с геммой, подаренный мне за Стражу Верных еще Борисом Федоровичем. Рдеющий в углублении на густо-красном камне – уж не знаю, рубин это или лал – двуглавый орел, мирно сложивший крылья, чуточку отливал фиолетом. – А это точно? – Я постучал по его клюву.

Орел промолчал, а купец пожал плечами.

– В этом мире вообще ничему нельзя верить полностью, но мне так кажется… Иначе зачем бы Смит, как сообщил мне… – Он замялся и после паузы уклончиво сказал: – Одно доверенное лицо… наутро того дня заторопился со своим отъездом? Объяснение только одно: он решил как можно быстрее сообщить королю Якову важную новость об убийстве царевича.

– Но не уехал. – Я погладил сложенное орлиное крыло.

– Не уехал, потому что Федор Борисович остался жив, и Смит, по всей видимости, решил выждать и посмотреть, чем все закончится. Это же… лицо сообщило мне об их завтрашнем визите. Полагаю, что они сознательно выбрали именно этот день. Печаль расслабляет, следовательно, легче всего будет добиться согласия на новые льготы.

Звучало логично, но… грязновато. Я понимаю, бизнес и все такое, но хоть что-то святое должно оставаться у этих английских торгашей. Ладно, Гафт, а ведь этот Смит и не купец вовсе, а посол…

– Но мне бы хотелось предупредить тебя, как доверенное лицо Федора Борисовича, что для Руси эти льготы окажутся чрезвычайно невыгодными, даже если посол станет уверять в обратном.

– Оно и понятно, – согласился я. – То, что выгодно для одной стороны, обязательно убыточно для другой.

И снова тень по лицу собеседника – на сей раз скользнуло удовольствие. Понятно, значит, англичане не только его деловые партнеры, но одновременно и конкуренты. Что ж, мы завсегда рады помочь, особенно если это выгодно и для нас.

– Но Дмитрий Иоаннович может быть иного мнения, – осторожно заметил Барух.

– Постараюсь, чтобы оно совпало с моим, – заверил я, и тут меня осенило.

Так вот же передо мной стоит готовый союзник во всех торговых делах, можно сказать, тайный советник. Его не надо ни уговаривать, ни что-то обещать, ибо все, направленное против англичан, выгодно как ему, так и нашей стране.

Конечно, сейчас, что бы он там мне ни понаписал, внедрить в жизнь получится навряд ли, но если смотреть вдаль, на перспективу…