— С ним пошла. А со мной нет? Почему, до прдэлэ, этот хайзл тебя позвал? Чем он, курва, думал?

— Она плакала.

Мирек резко обернулся. В дверях стоял Тонда и спокойно, даже задумчиво на них смотрел.

— Она плакала, потому что ты, кретин, оставил её одну на Сильвестра.

— Я звал ее с собой!

— Куда? К Максу? Где, судя по вашим сторис, тусовалась половина Праги? — скептично уточнил Тонда. — Хорошая идея, если ты хочешь, чтобы Лару выгнали из университета и она ближайшим рейсом улетела в Россию.

— Jdi do hajzlu[45], - не выдержал Мирек, побагровев.

— Лара, ты можешь вернуться к нам, если хочешь, — предложил Тонда, не обращая на друга внимания. — Мама расстроилась, что ты так быстро ушла.

— Н-нет, — отказалась она, чувствуя, как напряглась мужская рука на её шее. Он что, и правда думал, что она может сейчас уйти?

— Vypadni odsud, Tondo[46], - рявкнул Мирек.

— Окей, — ухмыльнулся тот. — Хорошего вам Нового года, ребята. Лара, ты, если что, звони.

Мир молча показал ему фак и подождал, пока за Антоном захлопнется дверь.

— Почему ты плакала? — он все еще был напряжен и голос был по-прежнему злой, но руки уже нежно поглаживали шею и плечи, а губы прижались к виску.

— Я никогда не оставалась одна на Новый год. А это очень важный для меня праздник. Как для вас Рождество, — прошептала Лара, чувствуя, как от его прикосновений по телу бегут мурашки.

— Бэрушко, почему ты не сказала?

— Тебе надо было быть у Макса. Ты же пообещал. И это было важно для тебя. Я боялась, что, если скажу, ты туда не пойдешь.

— Я хотел не идти, — признался Мирек. — И сегодня уехал оттуда сразу после своих трюков. Думал, ты обрадуешься, а тебя не было в общежитии. И телефон не отвечал.

Я очень испугался, потом взбесился…

— Прости, — Лара потянулась к нему.

Их губы встретились, и обоих обожгло жаркими искрами, вспыхнувшими одновременно во всем теле. Нежный поцелуй моментально перешел в пошлое засасывание друг друга и бесстыдные ласки языком и губами.