— Начнем с Афанасия, а там уже видно будет. Ведите.

Мы углубились в переплетение узких улочек. Судя по всему, тут никто не задумывался о строгом плане — дома построены вразнобой. И даже с учетом номеров, криво приколоченных к заборам, запутаться было легко. Ведь за седьмым домом шел, почему-то одиннадцатый.

Когда я спросил об этом Окунева, он пожал плечами.

— Они тут скорее порядковые. Когда какой дом построили.

— И как найти нужный?

— Мы пользуемся фамилиями владельцев. Вот тут, — он указал на зелено-красную крышу, — дом Гавриловых. Их все знают, потому что только у они додумались вырастить мох между черепицей. Говорят, это помогает защитить дом от сглаза.

Я присмотрелся и кивнул. Выглядело интересно, я бы даже сказал, фактурно.

— А вот тут, — он махнул на старенькую хибару, которая едва выглядывала из-за кривого забора, — бывшая усадьба старшей в деревне, Кабановой Лизаветы Семеновны. Но мы говорим просто — дом Кабанихи.

— Как я понимаю, она давно почила?

— Да примут ее душу святые наместники, — кивнул Окунев. — уже несколько лет стоит заброшенный.

— А наследники?

— Живут на другом конце. Дом с желтыми ставнями. Они ни продавать, ни сносить не хотят. Говорят, ради исторической ценности.

Я пожал плечами. Сомнительная ценность при таком-то виде! Бревна сгнили, просели на один бок, крыша едва держалась.

— А вот и конюшни, — он махнул рукой, — Афанасий, ты где там?

Из-под навеса показался крупный мужчина с носом картошкой и жиденькой бороденкой. Прав был Толик про траву-то.

— Саныч! Рад тебя видеть, — пробасил он. — А кто это с тобой?

Он недобро глянул на меня и упер руки в бока.

— Ваше высочество, знакомьтесь. Афанасий Ларин, местный конюх.

— Прошу прощения, ваше высочество! Не признал, — Афанасий неловко поклонился. — Чем заслужил ваше внимание?

— Владимир Иванович хочет уточнить несколько моментов твоей встречи с усатым, — взял слово Окунев. — Ты правда его видел?