— Берегись! — прохрипел он.

На чистом адреналине от его крика я запустил вокруг себя замедление.

Вовремя.

Боров не придумал ничего лучше, как пырнуть меня ножом исподтишка. Что ж, ему же хуже.

Пока его рука с коротким клинком только поднималась, я успел выбить оружие из толстых пальцев и коротко ударить в холеное лицо.

Спустя лишь одно мгновение кресло с треском опрокинулось. Боров вскрикнул, но не вывалился, плотно застряв между резными подлокотниками.

На его вопль в дверях появился Никита Александрович. Он глянул на борова и вдруг расхохотался.

— Андрей Викторович! Какая встреча! — он встал над ним и занес ногу, словно хотел ударить, и вдруг обернулся ко мне. — Ваше высочество, не могли бы вы мне разрешить пнуть этого мерзавца один разочек? Я буду очень аккуратен! Честно слово!

Я ни на секунду не поверил его невинному взгляду и покачал головой. Еще не время. А затем принялся развязывать Лерчика. Тот совсем был плох: разбитый нос, синяк на скуле, ссадина на лбу.

Красавчик прям.

Криво улыбнувшись, насколько позволили треснувшие губы, Субботин попробовал подняться. Но ноги не выдержали, и он с коротким стоном упал мне на руки.

Внутри меня снова разгорелся пожар злости.

— Никита Александрович, так вы знаете этого человека? — спросил я, поддерживая Лерчика.

— Да все его знают. И многие мечтают повторить ваш подвиг.

— И кто же он?

— Местный предприниматель. Любит нечестные сделки, шантаж, подкуп должностных лиц, — он повернулся к Субботину. — Прошу простить мое любопытство, Валерий Игнатьевич, вы-то как с ним пересеклись?

— Дела давно минувших дней, — еле разлепив губы, ответил он. — Я вышел на него, когда занимался мятежом в городе где-то год назад. Оказалось, что это его рук дело. Бегал за ним все это время, да никак не поймать было. Скользкий он, как змеюка подколодная. А тут он сам объявился. Решил вершить самосуд. А оно, видишь, как обернулось.

Его лицо исказила злобная улыбка.

— Владимир Иванович, что прикажете с ним делать? — Никита Александрович обошел притихшего борова по кругу.

— А какое наказание за нападение на великого князя? — спросил я.