Взбудораженный нарком внутренних дел СССР товарищ Берия, прорвался в кабинет Сталина, невзирая на все возражения Поскребышева, едва ли грудью вставшего на защиту дверей кабинета Вождя. Сталин, так и не уехавший домой, и всю ночь просидевший за работой, успел вздремнуть не больше пары часов. Разбуженный перепалкой за дверьми, он с трудом разлепил набрякшие веки, стремящиеся закрыть слезящиеся глаза, в каждый из которых, как будто по ложке соли насыпали. Не вставая, он нашарил рукой сапоги, которые скинул перед диваном, и, по-старчески кряхтя, поднял с жесткой лежанки задеревеневшую спину. Шею, от долгой работы за документами, тоже ломило неимоверно, постреливая в затылок. Вождь взял себя в руки и, стиснув зубы, наклонился, чтобы натянуть сапоги. Ноги за ночь распухли и едва вошли в узкие голенища. Он натягивал второй сапог, когда в кабинет все-таки прорвался возбужденный Берия.

– Товарищ Сталин, – виновато произнес появившийся за его спиной Александр Николаевич, – ничего не смог поделать…

Сталин махнул секретарю рукой – мол, сам разберусь, и Поскребышев послушно скрылся за дверью.

– Лаврэнтий, – хриплым спросонья голосом произнес Иосиф Виссарионович, – что у тэбя за спешка такой? Нэхороший, ты человэк, товарищ Берия! – Кавказский акцент уроженца Тифлисской губернии проявился во всей своей красе.

– Товарищ Сталин, – виновато, но вместе с тем напористо, выпалил Берия, – вы сегодняшние сводки не просматривали?

– С какого фронта? – Уточнил Вождь, разминая пальцами затекшую шею – жесткий кабинетный диван, на котором он прикорнул, не способствовал лечебному сну.

– Нет, не с фронтов! – Берия без разрешения опустился на один из стульев, стоявших рядом с диваном, и протянул Вождю большой распечатанный конверт. – Только что доставили самолетом…

– И? – Иосиф Виссарионович принял конверт и вынул из него стопку фотографий, сделанных, по всей видимости, из самолета. Черно-белые снимки запечатлели огромный и глубокий каньон, в который низвергался блистающий в солнечных лучах водопад. На самом краю каньона каким-то чудом высилась слегка покосившаяся высокая каменная башня, показавшаяся Сталину смутно знакомой.

– Абакан разрушен, товарищ Сталин! – коротко доложил Берия.

– Так это «Великий конец Хоргыза»? – с изумлением воскликнул он, поднося фотографию поближе к глазам. – То-то я его сразу не признал, хотя увидел что-то знакомое.

– Тектонический разлом полностью «поглотил» город, – произнес Лаврентий Павлович. – Не выжила ни одна живая душа, за исключением младшего сына Атойгаха – Арыхпая. Он как раз находился в тот момент в башне, а она уцелела каким-то чудом!

– Силен Хоттабыч… – продолжая разглядывать фотографии, задумчиво произнес Вождь. – Чудовищно силен… Теперь ты понимаешь, Лаврентий, отчего я согласился на эту авантюру с внедрением? Ведь не собирался он Абакан… того… А теперь нет Абакана…

– Понимаю, товарищ Сталин, – ответил Берия. – Пусть лучше у фрицев… того…

– Пусть лучше у фрицев… – Улыбнулся в усы Иосиф Виссарионович, его настроение стремительно повышалось. – Что с нашими диверсантами?

– Наши наблюдатели скрытно сопровождали немецкую группу эвакуации до самого Абакана. Контакт состоялся…

– И где они теперь?

– Диверсанты воспользовались какой-то секретной разработкой, чтобы покинуть нашу территорию, – доложил Берия. – По заключению наших спецов, это – Пространственный Силовой Портал.

– Что? Портал? – воскликнул Сталин. – Ты думаешь, что фрицам удалось разработать подобный Конструкт?

– Думаю, что это так, товарищ Сталин, – отчеканил Берия. – Других вариантов нет!

– Вот что, Лаврентий, напрягай наших конструкторов, чтобы у них жопа дымилась! Если немцы смогли, отчего мы до сих пор буксуем?