– А так и удалось! Павел Иванович за год до судебных разбирательств фиктивно развелся с Верой Федоровной. Эту квартиру он ей оставил – себе купил однокомнатную, там и прописался. Еще теще подфартило: он и ей жилплощадь приобрел. Так что Вера Федоровна эту квартиру без морок продала, а сама к маме переехала.
– Жалко, наверное, ей было продавать эту квартиру? – спросила я. Квартиры в этом доме хорошие: просторные, с высокими потолками. Да и первый этаж сейчас в цене. – Если ее муж большими деньжищами ворочал, отчего на адвоката денег не припас?
– Неожиданно все произошло, – будто жалея ворюгу, сказала Елена Тихоновна.
– И что, удалось вашей соседке мужа от тюрьмы отмазать?
– Нет, адвокат непутевый оказался, – поведала Марфа Егоровна. – Засудили Павла Ивановича. В прошлом году должен был выйти, но так и не вышел, – тяжко вздохнула она – Помер от какой-то болезни. В общем, намудрил он с Верой Федоровной. Она эту квартиру продала, деньги на адвоката спустила, а ту квартиру, что он на свое имя записал, хрен теперь получит. А были бы женаты, может, и не забрали бы в пользу государства.
– А дети есть? – автоматически спросила я. По большому счету история Веры Федоровны меня мало интересовала.
– Дети? Вроде бы, нет. Не слышала, не видела. Когда они у нас в доме поселились, им тогда уже за сорок было. В принципе, дети могли жить отдельно, но врать не стану: ничего о них не знаю. А вообще, необщительные эти Крыжовы были. Дружбы ни с кем не водили. Сами о себе не распространялись, а спрашивать мы боялись. Вера Федоровна – дамочка гордая – нос задерет, мимо пройдет, даже не поздоровается. Да и он такой же, муж ее, Павел Иванович Крыжов. Может, слышали?
– Нет, не слышала. А кто на втором этаже живет? Кто-то же стучит!
– Не знаю, кто у тебя стучит, а на втором этаже я живу, – призналась Елена Тихоновна. – Напротив меня квартира Галкиных. Приличная семья. Леля в театре поет, а ее муж автосалон держит, но работу на дом не берет. Ни разу не видела, чтобы он в дом что-то громоздкое тащил. Во втором подъезде живут Кузьмины. У тех вообще дом в Крыму. Они его купили, чтобы комнаты курортникам сдавать, и сами там же с мая по октябрь приезжих обслуживают. Еще на втором этаже снимает квартиру парень. Он на радио работает, дома редко появляется. Бывает, часов в десять утра вернется, а в семь вечера опять на работу. Когда ему стучать?
– В ушах у твоей Клавдии Петровны стучало, – фыркнула Марфа Егоровна. Похоже, ей надоела моя настырность. – Сама же говорила, что Клавдия в последнее время не в себе была.
«А я тоже не в себе была?» – мысленно парировала я пенсионерке.
– Знаешь, Вика, ты на наших жильцов не наговаривай. Дом у нас спокойный. Это в вашем ресторане что-то постоянно случается, – намекнула Елена Тихоновна на череду смертей. – У себя поищите.
– Поищем.
– Может, то холодильник у вас тарахтит? – предположила Марфа Егоровна. – А что? Ночью можно и писка мыши испугаться.
Я не стала спорить, вежливо попрощалась и поплелась на остановку троллейбуса. Со слов Марфы Егоровны и Елены Тихоновны, никому из жильцов дома не могло прийти в голову стучать по ночам. Но я ведь слышала стук!
Глава 9
На следующий день на работу я не торопилась (опоздать мне разрешил Андрей Михайлович, причем сам, я его об этом не просила), хорошо выспалась, неспешно оделась, позавтракала, сделала макияж. Я даже отказалась воспользоваться городским транспортом – пошла пешком. К сожалению, на свежем воздухе я бываю редко. Свидания с Никитой проходят или в кафе, или в кино. Бывает, что в воскресение мы выезжаем на природу, но это происходит редко – чаще я провожу время в четырех стенах: то ли на работе, то ли дома.
Я шла по улице и наслаждалась последними теплыми деньками. Скоро ноябрь, а с ним придут дожди и слякоть. В такую погоду не до прогулок. Сегодня же выдался чудо какой денек – зачем же торопиться, если тебе разрешили опоздать?
В «Кабуки» я пришла только в двенадцать. Зашла как гость с парадного входа – и сразу с порога меня огорошили.
– Вика, ищи уборщицу! – Андрей Михайлович одной-единственной фразой испортил мне настроение. – Где ее черти носят?