Мэйзи сражалась исключительно из чувства самосохранения. Если он отвергнет ее во второй раз, последствия будут еще более разрушительными, чем прежде. Она хорошо осознавала это в глубине души. С течением времени ее чувства к нему менялись, превращались во что-то более глубокое и сильное, чему она не могла сопротивляться.

Ее пальцы скользнули по его разгоряченной коже.

- Я устала бороться, - сдавленно прошептала она.

- Тогда сдайся, - настойчиво проговорил он. - Просто пусть это случится. - Его руки скользнули вдоль ее бедер и обхватили колени. Раздвинув их, он крепче прижался к ней, и его глаза были такими яростными и напряженными, словно они горели изнутри. - Я не вынесу еще одной такой ночи, когда страстно желаю тебя, а ты меня отвергаешь. Я схожу с ума. Сдайся, gattina. Сдайся прямо сейчас. Желание, дикое и ничем больше не сдерживаемое, охватило Мэйзи, и остатки сопротивления улетучились. Наклонившись, она с жадностью впилась в его губы, намереваясь насладиться этим пиршеством, в котором она так упорно себе отказывала. Она больше не могла сопротивляться.

Мэйзи знала, что впереди ее ждет глубокое опустошение. Когда она снова окажется в Ранеле в роли матери-одиночки, у нее будет время оплакивать свои отвергнутые чувства и казнить себя за свой выбор.

Но здесь… в этом райском окружении она будет жить одним моментом.

Мэйзи застонала, когда Ромео придвинул ее ближе к себе и углубил поцелуй, принимая ее капитуляцию.

Водопад шумел позади нее с силой стихии, но эта сила не шла ни в какое сравнение с требовательной мощью поцелуев Ромео. Он целовал ее так, словно изголодался по ней. Словно он никак не мог насытиться.

То, что она вызвала такое желание, было наркотиком для ее чувств. И она жаждала этого наркотика все больше с каждой секундой.

Когда он отодвинулся от нее, она громко воспротивилась. Но прежде чем она смогла дотянуться до него, он положил руку ей на живот, уложил ее на скалу и вылез из воды, чтобы присоединиться к ней.

В течение долгого напряженного момента он разглядывал ее, лаская своим взглядом. Затем навис над ней, опершись руками о скалу.

- Я часто представлял тебя именно так, распростертой на этой скале, как языческая жертва. И вот теперь ты здесь, одетая в эти кусочки материи, которые соблазнили бы самого целомудренного святого, - выдохнул Ромео, и в его золотых глазах горело торжество.

Он скользнул языком по ее бюстгальтеру, потом с глухим стоном зубами сдвинул мокрый материал в сторону и втянул в рот ее сосок.

Мэйзи выгнула спину с возгласом, который действительно был языческим. Он терзал ее сосок долго и мучительно, и его стоны сливались с ее стонами, а по всему ее телу пробегали волны удовольствия.

- Dio mío, - пробормотал он, подняв голову. - Dio mío, gattina, ты просто опьяняешь. Я хочу насладиться каждой частичкой твоего тела.

Он нетерпеливо дернул за завязки ее трусиков, пытаясь стянуть их с нее, чтобы полностью обнажить ее тело.

Капелька воды упала на ее сосок.

С хищной улыбкой он слизнул ее, потом его горячие губы проложили дорожку вдоль ее тела к тому месту, где начинались трусики. Не в силах сдержаться, Мэйзи запустила пальцы в его волосы, прижимая к своему трепещущему животу, который он покусывал нежно и эротично.

К тому моменту, когда он наконец развязал шнурки и отбросил в сторону ее крошечные трусики, она уже была почти в исступлении, охваченная чувствами, которые была не в силах контролировать. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом, после чего его губы устремились к самому центру ее желания.

- О господи!