Партизаны умолкли. Свежий мартовский ветерок холодил их обветренные, загорелые лица.

— Расстрелять тебя еще успеем. Скажи лучше, что теперь делать? Ведь этот карателей сюда приведет, — сказал Степанов.

— Та-ак! Обязательно приведет, — согласился с ним Мурзин.

Долинов поднял голову.

— Товарищ майор! Просить вас не смею. Но если бы вы разрешили, этот батальон начисто уничтожить можно. У них барак на отшибе стоит, почти возле самого леса. Дайте мне людей. Я этой ночью власовцев навсегда спать уложу!

— Да кто же теперь с тобой пойдет? — с презрением спросил Мурзин.

Долинов с мольбой оглядел хмурые лица партизан.

— А что? Я пойду, — неожиданно сказал один из них.

— И я!

— И я!

— И я тоже!

Вызвалось сразу несколько человек.

— Как думаешь, комиссар? — обратился Мурзин к Степанову.

— Надо рискнуть. Нам с этими власовцами по соседству теперь не жить. Да и селян выручать надо.

— Тогда объявляйте сбор! Всем батальоном по ним ударим!

В полночь партизанский батальон Степанова внезапно обрушился на спящих власовцев. Над крышей барака взметнулось пламя. Предатели Родины в одних подштанниках выскакивали из горящих окон. Шквальным огнем встречали их партизаны. Спаслись бегством немногие.

В этом коротком ночном бою погиб лейтенант Долинов. Рискуя жизнью, он первым подкрался к бараку и снял часового, стоявшего у ворот. Потом бросился в казарму предателей. По единодушному мнению партизан, он кровью искупил свою вину перед ними.