Глава 23 

Она встретит свою погибель в его объятиях и от его руки. Шилхара крепко сжал Мартису и с жадностью принял добровольную жертву, собирая магию в своей хрупкой душе и испытывая ярость на бога за его действия. Это было не соитие по любви, а мерзкое и паразитическое насилие. Власть бога над ним была ограничена, и самая могущественная часть его существа оставалась нетронутой. Шилхара не просто овладел Мартисой, а поглотил её. Он чуть не выронил её из своих объятий, отшатнувшись при мысли о том, что делает с женщиной, которая спасла его, причём не раз, а дважды.

Эта простая, непритязательная девушка обладала даром более могущественным, чем сотня солнц, и этот дар нёсся через тело Шилхары подобно необъятной, незамутнённой реке. Он взял то, что она предложила, потому что Мартиса предложила ему то, что никто другой никогда не давал — надежду. Его магия окрепла благодаря её поддерживающей силе, наполнив душу так, что Шилхара больше не видел ни моря, ни скалы через прозрачные руки. Он больше не страдал от сокрушительной мощи лжебога и спаянной воедино ненависти священников.

Вода забушевала, когда тварь в глубине забилось об скалу, отчего осколки камня посыпались в волны. Звезды в вышине, воплощения священников, вспыхнули ярче, соединяя магию воедино и готовясь снова напасть на Скверну.

Шилхара смотрел на умиротворённое лицо Мартисы, на её закрытые глаза. В этом осквернённом месте она нежно сияла в ореоле янтарного света. Он любил её до безумия, до одержимости и даже до самопожертвования. Он не Бердихан и не обречёт её на участь второй Зафиры. Он лишит её дара, но она будет жить. Даже если придётся уничтожить Скверну, Конклав и самого себя — она будет жить.

Он поглощал её магию, как голодный человек яства на пиру. Внезапно позвоночник пронзила агония, и Шилхара вскрикнул. Священники обрушили на него объединённые силы Конклавы, а через него — на бога. Несмотря на невыносимую боль, Шилхара схватил их силу, направил её, укрепил и отточил, пока магия не запульсировала в его ладони, точно пылающее копьё. Он швырнул его точно гарпун в чёрную тень, колышущуюся прямо под поверхностью воды. Потрясение Скверны и внезапный ужас ударили по Шилхаре также сильно, как и атака священников. Брызги липкой воды взметнулись в небо, когда из волн в судороге выпрыгнуло существо — огромный, напоминающий угря монстр с тёмной скользкой чешуёй. Безглазая голова заслонила собой небо, а зияющая пасть, пронзённая магическим копьём, могла проглотить луну.

Скверна закрутился в воздухе от боли, а затем набросился на Шилхару. Маг вызвал заклинание щита, используя остаточную магию Конклава и непрерывный поток дара Мартисы. Угорь ударился о магическую защиту и рухнул в воду, накрывая безжизненный берег приливной волной вышиной со скалистый холм.

Божество пронзительно закричало от гнева.

Предатель!

Священники Конклава залили океан алым светом. Шилхара, радующийся триумфу и пронизанный болью, рассмеялся.

— Ты не заслуживал веры! — крикнул он.

Левиафан вспенил воду в нарастающей панике.

Ты мой аватар!

Шилхара мрачно улыбнулся.

— Я — твоя погибель и твой палач.

Внезапно вокруг них воцарилась тишина. Море стало гладким, как стекло. Скверна злобно зашептал, осознав произошедшее.